Кодекс страсти - [27]

– Я и не беспокоюсь об этом, Тесса. Разумеется, у тебя все будет хорошо.

Кэролайн обнаружила, что больше не может говорить. Чувствуя себя одеревеневшей, как марионетка, она повернулась и вышла из кухни. Пока она поднималась по лестнице, слезы начали пробивать себе дорогу, несмотря на ее железный контроль. Пробежав последние несколько ступенек, она влетела в свою комнату и прислонилась к двери, руками закрывая рот, чтобы сдержать рыдания.

В этот вечер Кэролайн сделала зеленый салат – одно из любимых кушаний Тессы. По этой-то причине Кэролайн его и приготовила. Тесса была улыбчива и оживленна. Она добилась своего и теперь стала любезной. Она потчевала Кэролайн историями из жизни колледжа: как она застряла в классе и писала работу почти всю ночь; как она поручила Чаку сделать за нее лабораторную работу по зоологии.

– Ты хочешь сказать, что не очень интересуешься своими занятиями?

Кэролайн думала о тысячах долларов, выделенных Тессе на образование, которого она, кажется, не хочет получать.

– О, мама, не будь такой жесткой только потому, что ты решила учиться в своей школе серьезно. Я уверена, что ты думала по-другому, когда училась в Бринвуде, а отец – в Пенне. – Тесса умильно улыбнулась. – Отец любил говорить, что вы проводили вместе каждую свободную минуту. Тебя действительно волновало, какую войну выиграли римляне или как проходит какой-нибудь химический опыт?

Кэролайн слабо улыбнулась, на мгновение вспомнив те дни. Она и Гарри были молоды и вскоре обнаружили, что влюбились друг в друга. Все те качества Гарри, которые позже выводили ее из себя, тогда очаровывали. Он пропускал занятия, слишком много пил, убивал время на студенческих вечеринках. Кэролайн думала, что он как раз такой, о котором она мечтала, – некто, кто не принимает ничего близко к сердцу, не суетится, не поучает. Словом, живет настоящим моментом. Он дразнил ее, потому что она слишком ревностно относилась к учению:

– Кэри, жизнь слишком коротка, чтобы беспокоиться о какой-то мертвой философии, – говорил он, закрывая книгу, которую она пыталась изучать.

Позже, когда они поженились и появились дети, она вдруг совершенно ясно увидела, что то, что казалось беззаботным очарованием молодости, на самом деле было инфантильностью. Гарри никогда не переставал смеяться над серьезным складом ее ума, но при этом никогда не переставал зависеть от нее, опираться на нее, использовать ее.

Кэролайн тряхнула головой, как бы проясняя все. Почему все эти воспоминания нахлынули на нее сейчас? Может, из-за продолжительной речи Тессы о папе и чудесных временах, которые у них были? Какое это имеет значение? Думать о прошлом, с которым давно покончено, – «только понапрасну тратить время и слезы», как любила говорить ее мать.

– Ты собираешься куда-нибудь сегодня вечером, Тесса, или мы посидим у огня, попьем какао и поговорим?

Тесса быстро подняла глаза:

– Как ты догадалась? У Мэри Ковингтон сегодня вечеринка, и я сказала, что приду. Ты ведь не возражаешь, мама? – Она была уже готова направиться к вешалке. – Я пешком. Здесь совсем рядом. Не волнуйся, я вернусь не поздно.

– Нет, конечно, нет. Постарайся не поднимать слишком много шума, когда придешь. Я, вероятно, буду спать.

Кэролайн не была расстроена тем, что Тесса уйдет из дома в этот вечер. Она обнаружила, что разговаривать с дочерью – тяжелая работа. Но ей не хватало той маленькой девочки, такой веселой и шустрой, которая так стремилась делать все вместе с мамой.

На рассвете Дня Благодарения солнце осветило голые ноябрьские деревья и выцветшие лужайки. Это был воистину последний осенний день, хрупкий, холодный и ослепительный. Кэролайн села за кухонный стол и задумалась, чем же ей сегодня заняться. Учиться? Она не могла смотреть ни на одно дело, ни на одну страницу тщательно составленного курсового конспекта. Нет, должно было найтись что-то другое, чем бы ей хотелось заняться.

Прошлой ночью Кэролайн несколько часов лежала в постели без сна, захлебываясь то от жалости к себе, то от слез. Это был один из самых худших моментов ее жизни после развода. Провести День Благодарения в одиночестве? Невыносимо было думать об этом, но она должна была об этом думать. Был ли какой-то выход? Она могла позвонить Лиз и Бордену. Она знала, что всегда получит приглашение в их дом. У нее было несколько других друзей, которые очень обрадовались бы ей, приди она даже без всякого приглашения. Впрочем, Кэролайн знала, что если она вмешается в семейную подготовку к празднику, нарушит традиции других людей, ей будет еще хуже, чем сейчас. Жалость к себе была побеждена, по крайней мере, временно, но Кэролайн понимала, что она может вернуться назад, и еще более сильной, чем прежде. Ей нужно было подумать о чем-нибудь отвлеченном.

С этой мыслью пришло озарение. Кэролайн открыла телефонную книгу и начала звонить. После третьего звонка она улыбнулась и направилась в кухню. Когда Тесса медленно спускалась по лестнице в десять часов, Кэролайн как раз начала печь пироги и фаршировать индейку.

– Ммм, как хорошо пахнет, мама. – Тесса ностальгически улыбнулась и, зайдя в кухню, понюхала воздух. – Ты всегда делаешь потрясающие пироги. Но зачем ты готовишь? Я ничего не захочу, когда вернусь. Ты же знаешь бабушку, она каждого откормит до второго подбородка. А тебе не съесть все это самой.