Кодекс Ордена Казановы - [7]

— А вы пробовали по официальным каналам?..

— Какие там официальные, если я со дня на день звонка жду?!

Лёхин хотел спросить по инерции — какого звонка, но рот закрыл вовремя. Егор Васильевич думает, кто-то узнал: девушка — родственница одного из богатейших людей города, что племянницу похитили ради выкупа.

— Она тоже Комова?

— Тоже.

— А может, сначала всё-таки осторожно проверить больницы?

— Мои гаврики тайком весь город прочесали. Они думают — я девчонке благоволю, что корни из одной деревни… Есть возможность привлечь опытных людей. Но — боюсь…

Старик встал.

— Если бы кто-то со стороны… Что я матери её скажу?

Он прошёл к книжному стеллажу, провёл пальцем по корешкам книг. Шишик, сидевший на пути пальца, всполошённо подпрыгнул и залез в темноту на книги. Лёхин невольно усмехнулся: теперь только жёлтые глазища таращились на ничего не подозревающего гостя.

— Алёша, как у тебя с заготовками?

— Всё нормально. Заканчиваю, — ответил Лёхин, удивлённый столь резкой сменой разговора.

— Стаут, Сименон, Агата Кристи, Гарднер, Макбейн, Хмелевская… Всё детективами увлекаешься?

— Да нет, не только. Вон, ниже, — Кинг, ещё ниже — Кунц, Батчер.

— Не хочешь попробовать?

— Что?

— Себя — в роли детектива?

— Егор Васильевич, ну…

"… какой из меня детектив?" — застыло на губах, потому снизу резко дёрнули за штанину, погрозили кулачком, и заплаканный Елисей прошептал:

— Соглашайся, Лексей Григорьич!

В считанные секунды Лёхин обдумал всё самое главное: "Отпуск продлят — с Аней буду встречаться как прежде, а то бы вышел на работу — только вечера наши бы остались. Да и возможностей у меня больше. Я ведь не людей спрашивать буду, а паранормальный народ. Но…"

— Я-то согласен попробовать, но… но даже не знаю, с чего начать.

Егор Васильевич выпрямился. Исчез согбенный старичонка — появился властный старик, чьего шёпота боялись больше крика. Появился хозяин, умеющий принимать правильные решения и виртуозно командовать всеми, кто находится в его подчинении.

— Начни с этого. — Перед Лёхиным на стол легла фотография. — На всё про всё даю неделю. Дай Бог, к этому времени всё выяснится. А если что — звонок, там, или ещё что, буду держать в курсе дела. Проводи до лифта.

Уже у лифта Егор Васильевич сказал:

— Как она пропала, меня всё тянуло сюда приехать. Сначала думал — за утешением. Вроде как поговорил — и легче стало. А как увидел полки твои с детективами, сразу понял — зачем. Ну, прощевай, Алёша. Ты меня тоже в курсе дела держи. Если помощь нужна какая — звони сразу. Нет-нет, донизу не провожай. Сам дойду, а там ребята встретят. Счастливо оставаться, Алёша.

4.

Лифт загудел и смолк внизу. А Лёхин постоял на лестничной площадке, глядя, как из подъездного окна к ногам сочатся сентябрьские сумерки, и пошёл домой.

Елисея нигде не видно, а на кухню Лёхин пока не стал заходить. Рассеянно прихватив со стола снимок "племяшки", он поглубже уселся в кресло. По-детски пухловатые щёки и ровная чёлка придавали округлость девичьему лицу, но Лёхин углядел, что чёлка наверняка уловка, сознательная или инстинктивная, чтобы скрыть высокий лоб. На скуле, слева от прямого носика, родинка. Глаза хороши: небольшие, синевато-серые, они смотрели на зрителя прямо и усмешливо. А может, повлияло впечатление от улыбки крепкого рта. Лёхин вдруг подумал, что именно так, с превосходством, улыбается Егор Васильевич, когда ему пытаются возразить. Наследственное, видимо. В общем и целом, девушка Лёхину понравилась. Внешне. А если ещё и характером в дядюшку… Вряд ли такая могла вляпаться в нелицеприятную историю. Скорее бы, её вляпали.

На столе зазвенела рюмка, и Елисей аж присел со страху — не помешал ли?

— Не убирай, сам всё сделаю, — сказал Лёхин. — Э! Куда помчался? Ну-ка, иди сюда, объясняй давай, почему мне надо было соглашаться искать эту девочку.

Елисей неспешно уселся на край стола, погладил свалившегося с потолка Шишика.

— Ах, Лексей Григорьич, имечко-то какое у девицы — Лада! — мечтательно протянул домовой и деловито добавил: — Никодим третий день носу к нам не кажет. А ежели ты девицу искать начнёшь, да и вдруг на отрока наткнёшься? Одним выстрелом двух зайцев убьём. А, Лексей Григорьич?

— Трёх, — поправил Лёхин. — Отрока с девицей найдём, и Никодим снова к нам зачастит. Елисей, колись, что-то ведь знаешь по этому делу.

— Где уж нам уж! — отмахнулся Елисей и вздохнул. — Всё хлопоты, всё суета…

Последние слова Лёхин принял на свой счёт и быстро собрал со стола посуду. Уже стоя над раковиной и включая кран, вспомнил о термосах, но беспокоиться не стал: ребята Егора Васильевича — народ благодарный, опустошат термосы и привезут. Хорошо бы позвонили ещё заранее, Лёхин им ещё бы что-нибудь вкусненькое подбросил.

— Лексей Григорьич, — осторожно позвал Елисей. Он переминался в нерешительности за спиной Лёхина, на холодильнике. — Можа, я посуду домою, а ты к бабке Петровне сходишь, утешишь добрым словом старую, а?

— Угу. Никодима заодно проведаю, да?

Домовой выглядел таким несчастным и виноватым, что Лёхину расхотелось смеяться. Он хорошенько вытер руки полотенцем и присел перед встроенным под подоконник шкафчиком — зимним холодильником.