Кодекс Арафской дуэли - [36]

– А это ничего, что мы с вами разговариваем? – немного смущенно спросил Монтейн. – Может, правилами запрещено, раз мы противники?

– Да ну, какие церемонии? – неподдельно удивился Мергус. – Дуэль-то нам предстоит не простая, а Арафская. Если б дело только одного меня касалось, я бы задумался об этичности разговора. А раз ты тут стоишь и со мной лясы точишь, значит, все в порядке.

– Не понял, – насторожился Монтейн. – Пожалуйста, разъясните.

– А стоит? – усомнился Мергус. – Я не уверен, что тебе понравятся мои разъяснения.

– Мне они уже не нравятся, – хмуро сказал Монтейн. – Так что не беспокойтесь, пугайте меня дальше.

– Хм… – Мергус в сомнениях потер ладонью шею, с тоской посмотрел на дверь флигеля и предложил: – А давай ко мне зайдем. Перекусим заодно, а то я обед пропустил – так в Арафу торопился.

Он открыл дверь и пропустил Монтейна в широкий коридор. Помещение для Команды Империи мало чем отличалось от флигеля Команды Арафы, разве что обои и портьеры были других цветов. А так все было не менее богато обставлено и вполне могло произвести впечатление на деревенского паренька, которым был когда-то Монтейн. Честно говоря, оно и сейчас производило: Монтейн смутно догадывался, что мебель и прочее убранство стоят бешеных денег, но добили его столовые приборы. Несколько часов назад, после короткого сна, он решил подкрепиться тем, что в комнате нашлось, и был ошарашен фактом, что вилки, ложки и даже блюда, на которых была разложена разнообразная снедь для перекуса, оказались золотыми. И, как смог теперь убедиться Монтейн, Команде Империи была положена такая же роскошь. Мергус, впрочем, потрясен не был: спокойно перенес несколько больших тарелок из буфетного шкафа на стол, поставил рядом бутылку и бокалы и сел, вплотную занявшись едой. Монтейн тоже был не прочь подкрепиться после прогулки.

– Так чего я не знаю об Арафской дуэли? – спросил Монтейн немного погодя.

– Откуда я могу знать, что именно ты о ней знаешь? – раздумчиво ответил Мергус. – Но, думаю, вряд ли тебе выложили самые неприятные подробности.

– Мне говорили, что Арафская дуэль – это на самом деле не дуэль, а жертвоприношение.

– Тебя это не смущает?

– Смущает, – сказал Монтейн. – но я могу в такое поверить, когда об этом говорят достаточно серьезные люди.

– А ты с остальными из Команды Арафы познакомился?

Вопрос показался Монтейну настолько неожиданным, что он глубоко задумался. А ведь и правда: завтра ему предстояло всерьез драться, а он даже не удосужился познакомиться с теми людьми, которые должны были стать его соратниками. Ему даже мысль в голову об этом не закралась!

– Не-е-ет, – протянул он задумчиво. – И ко мне никто не подошел.

– И вряд ли подойдет, – сказал Мергус. – В вашей команде будет пять человек, но разум только один. И этот разум – нечеловеческий. Разум Арафы.

– Это как? – Монтейн начал что-то понимать – но понимать это ему очень не хотелось.

– Всю вашу тактику и стратегию в бою будет определять Арафа, – сказал Мергус. – Поэтому все равно, знакомы ли вы, хорошо ли организованы…

– То есть мы – марионетки Арафы, – определил Монтейн, обращаясь к самому себе. Эх, а он-то разбежался: дуэль, возможность выиграть… Кажется, тут все заранее предопределено. – То есть это нечестная игра.

– Это не игра, а жизнь, – сказал Мергус. – А жизнь, знаешь ли, подлая дама.

– А как это… как это будет? – спросил Монтейн. – Я стану безвольным болванчиком?

Такая перспектива его всерьез пугала. Быть запертым в своем теле, как в тюрьме, и чувствовать, как некая сторонняя сила тобой управляет? Что может быть ужаснее? Уж лучше потерять рассудок и лишиться сознания.

– Да нет, – качнул головой Мергус. – Говорят, люди из вашей команды обретают необычайное сродство с Арафой, становятся с ней единым целым и не могут отделить свои желания от ее желаний.

– То есть рассудок я все-таки потеряю, – сказал себе Монтейн.

– Рассудок, я думаю, все-таки останется при тебе, – возразил Мергус. – Но вот что к нему добавится – я не знаю. Был бы я в этой дуэли сторонним наблюдателем, то, возможно, сейчас бы из кожи лез, пытаясь выяснить, насколько необычно ты себя чувствуешь. Это, если честно, богатейшая тема. Я полагаю, влияние Арафы сродни животному магнетизму… хотя ты не знаешь, что такое животный магнетизм.

– Знаю, – хмуро сказал Монтейн, которого открывающиеся перспективы не радовали. – Я посетил пару лекций. Но оказалось, что к электромагнетизму он не имеет никакого отношения, а во все эти штуки с внушением и гипнозом я не верю. – Он подумал и добавил: – Хотя от Арафы я могу этого ожидать. Ощущения у меня порой странные… будто я блин со спорыньей съел.

– Галлюцинации? – с интересом спросил Мергус.

– Призраков вижу. А вы?

Мергус пожал плечами:

– Не верю я в призраков.

– Я тоже. Но вижу их уже второй день.

– Животный магнетизм, – авторитетно заявил Мергус. – Хотя… Арафа все-таки замок, а не живое существо.

– Арафа – живая, – вяло возразил Монтейн. Он подумал и добавил, не уверенный в том, что Мергус поймет его правильно: – Она прекрасна.

Мергус, как ни странно, понял. Во всяком случае, он понял, что Монтейн говорит об Арафе не как о великолепном архитектурно-ландшафтном комплексе.