Кодекс Алеппо - [48]

Когда израильские войска пробивались к Западному берегу, Ядин вспомнил про того сомнительного посредника, господина Зет, и про историю со свитками и сообразил, что торговец с Западного берега теперь подпадает под действие израильских законов. Как Бен-Цви в своих стремлениях заполучить «Корону», так и Ядин сразу же обратился к верхушке правительства. «С одобрения премьер-министра, – писал он, – Генеральный штаб передал в мое распоряжение подполковника военной разведки». Стоит на минуту вдуматься в эту фразу: в самый разгар войны, ставшей для израильтян борьбой за выживание нации, с участием тысяч пехотинцев, танкистов и летчиков Израиля и трех его соседей, погибающих на полях сражений, премьер-министр страны тратит время (пусть даже речь идет о нескольких минутах) на книгу Ядина.

Подполковник был начальником Саттона. В письме, полученном Рафи, когда он примчался на своем «понтиаке» на базу, содержалось указание иерусалимскому отделению военной разведки, месту службы Рафи, послать в Восточный Иерусалим офицеров для розысков человека, имеющего в своем распоряжении один или несколько свитков Мертвого моря. Про человека знали лишь то, что зовут его Дино. Эту операцию следовало провести немедленно, пока Дино не вполне осознал факт победы израильтян и не исчез или не спрятал свитки. Рафи помнилось, что он еще был в расположении штаба, когда десантники, находящиеся в Старом городе, объявили, что Храмовая гора и Стена Плача теперь находятся в руках израильтян.

Рафи с подполковником снова залезли в «понтиак» и в сопровождении еще одного реквизированного автомобиля помчались назад к Воротам Мандельбаума. Улицы затопили ликующие толпы евреев – они шли к освобожденной Стене Плача, хотя бои еще продолжались. Встревоженный солдат пытался сдержать толпу. Рафи и его люди решили добраться до Восточного Иерусалима окольным и более опасным путем. Они выехали на улицу Саладина, главную торговую магистраль бывшего иорданского сектора, уставленную сгоревшими легковушками и грузовиками, а оттуда двинулись к югу, к Дамасским воротам, ведущим в Старый город. Там Рафи нашел двух сержантов десантных войск, которые стерегли несколько сот арабов, стоящих с поднятыми руками лицом к стене. Судя по всему, это были иорданские солдаты или полицейские. Один из них в довольно чистой униформе защитного цвета перехватил взгляд Рафи. Рафи вывел его из ряда пленных и посадил в свой автомобиль. Мужчина был явно напуган, а Рафи, хладнокровно перебрав в уме возможности получить ценную информацию, решил вести себя дружески и заговорил с ним на диалекте иерусалимских палестинцев. Юнис, так звали мужчину, оказался иорданским полицейским.

– Мы разыскиваем человека по имени Дино, – сказал Рафи и пообещал иорданцу, что за информацию его отпустят домой.

– Я про такого никогда не слыхал, – ответил Юнис, нервно ерзая на кожаном сиденье. И спросил, знает ли Рафи, чем тот занимается.

– Торгует антиквариатом, – ответил Рафи.

– Тогда вам нужен Кандо, – сказал полицейский. Он привел Рафи к стоящей неподалеку антикварной лавке с вывеской на арабском и английском. Лавка, естественно, была закрыта. Полицейский сказал, что хозяин живет в Вифлееме, который как раз сдался израильтянам, и Рафи помчался по узкой асфальтированной дороге, ведущей из Иерусалима к только что занятому Западному берегу реки Иордан – мимо купола над гробницей Рахили, через сухие холмы в белесых и бурых крапинах. На пропускном пункте перед Вифлеемом израильские солдаты их остановили, по их словам в районе еще сохранялись очаги сопротивления. Вскоре, однако, «понтиак» пропустили. Рафи поехал в указанном иорданским полицейским направлении, к кварталу, расположенному неподалеку от базилики Рождества Христова, и там остановился. Юнис указал на дом. Дверь открыл человек лет семидесяти с приветливым, как помнится Рафи, лицом и умными глазами.

– Мы приехали выпить с вами чашечку кофе, – сказал Рафи.

– Тфадалу, – сказал человек, обращаясь к новым хозяевам города: – Входите.

К торговцу по прозвищу Кандо, христианину-ассирийцу, по профессии сапожнику, настоящее имя которого было Халил Искандер Шахин, присоединился его взрослый сын.

– Нам известно, что у вас спрятаны кое-какие свитки Мертвого моря из Кумрана, – сказал Рафи, – и мы как представители Государства Израиль заинтересованы их перекупить за полную стоимость.

Торговец все отрицал. Битый час Рафи пытался применить различные приемы из своего набора, выказывать дружелюбие, запугивать намеками, запугивать открыто. На Кандо ничего не действовало…

– Одевайтесь, поедете со мной, – сказал Рафи, когда его терпение иссякло. Сославшись на военное положение, он взял отца и сына под арест и под несущиеся из дома женские вопли повел их к машине.

В Иерусалиме допросы тоже ни к чему не привели: старик и сын знать не знали ни про какие свитки Мертвого моря. Почти истощив весь запас угроз и уговоров, ведущие допрос использовали свой старый прием: они сказали сыну, что Кандо сломался и рассказал, что у него действительно хранятся свитки, и израильтяне уже едут за ними в Вифлеем.

Сын все еще не сдавался, и следователи, вернув его в камеру к уже спящему отцу, оставили их вдвоем. Прошла ночь.