Кодекс Алеппо - [2]

Поначалу история книги представлялась мне в следующем виде. Многие столетия этот манускрипт, более известный как «Корона Алеппо», или попросту «Корона», пролежал в тайнике главной синагоги сирийского города Алеппо. В 1947 году арабы учинили там еврейский погром и синагогу сожгли. Пострадала от огня и «Корона», но евреям удалось ее спасти, спрятать, а затем, после исчезновения еврейской общины Алеппо, тайно перевезти в новообразованное Государство Израиль и в 1958 году передать президенту страны. История, по одной из официальных версий, совершила «полный круг».

Многие столетия эти переплетенные вместе листы пергамента, хранились нетронутыми. Но в 1947 году во время пожара в синагоге множество листов таинственно исчезло, что помешало ученым полностью воссоздать этот уникальный текст Библии, ибо, насколько известно, «Корона» не имеет ни рукописных, ни фотографических копий.

Существует несколько туманных теорий по поводу судьбы этих листов, и я их добросовестно записал. Хранители и исследователи «Кодекса» из престижного иерусалимского Института Бен-Цви предприняли бесчисленные попытки их разыскать. Я просмотрел доступные материалы, касающиеся этого манускрипта, побеседовал с некоторыми учеными и, написав статью в 1300 слов, отправил ее в Нью-Йорк, редактору «Ассошиэйтед пресс».

На момент публикации статьи я еще не осознавал, что исчезновение листов «Короны» – настоящая тайна, ключ от которой скрыт в чьих-то заброшенных сундуках или склеротических мозгах. Не разглядел я и того, что в этой истории кроется вторая загадка, не менее интригующая, чем первая: как же все-таки «Кодекс» из темного алеппского грота попал в Иерусалим? В то время я себе не представлял, что об отдаленных событиях можно сказать столько нового, не понимал и того, что настоящая история этого манускрипта по сей день, в сущности, не рассказана.

Я мог бы сказать, что сразу почувствовал, будто в истории «Кодекса» есть какая-то недоговоренность, и поэтому даже по прошествии многих месяцев мои мысли постоянно возвращались к увиденной в музее книге. Но на самом деле такого чувства у меня не возникло, а когда я в конце концов начал свои расследования, в мыслях моих поселилась незамысловатая и красивая история о спасении памятника культуры – о том, как он яркой нитью прошил толщу столетий и в конце концов вернулся домой. Мой журналистский инстинкт, эдакий звоночек, предупреждающий о присутствии какой-то тайны, включился лишь после того, как я несколько месяцев утыкался в запертые двери.

Я встретился с директором Института Бен-Цви – учреждения, носящего имя человека, которому передали этот манускрипт после доставки в Израиль (речь идет об Ицхаке Бен-Цви, этнографе, историке и президенте Государства Израиль в 1952–1963 годах). Несмотря на то что манускрипт находится в Национальном музее Израиля, именно этот приютившийся в тихом тенистом уголке Иерусалима институт, занимающийся изучением еврейских общин Востока, является его официальным хранителем. Профессор, вежливый и предупредительный человек, долгое время поддерживал со мною контакт, но, когда я, покончив с общими фразами, попросил его допустить меня к документам из институтского архива, имеющим отношение к «Короне», исчез и перестал отвечать на мои электронные письма.

Я поискал информацию о том, что сталось с этим манускриптом после пожара в синагоге Алеппо в 1947 году, и обнаружил книгу на иврите, опубликованную Институтом Бен-Цви в восьмидесятых годах. В ней оказалось немало подробностей, связанных с историей «Короны» до 1947 года, однако описание более позднего периода выглядело каким-то противоречивым и туманным. Возникало и с каждой новой страницей крепло ощущение, что автор затягивает повествование вовсе не для того, чтобы одарить читателя новой информацией, а потому я закрыл книгу с неприятным чувством, что теперь мои знания только уменьшились.

Я позвонил еще одному официальному лицу из Института Бен-Цви и сказал, что собираюсь написать книгу про «Корону Алеппо». В ответ я услышал: «Но такая уже есть».

Я узнал о судебном разбирательстве, имевшем место в Иерусалиме более пятидесяти лет назад и каким-то образом связанном с манускриптом, а потом убедился в полном отсутствии материалов этого процесса.

Тогда я позвонил одному из всемирно известных специалистов по древнееврейским манускриптам, бывшему директору Израильской национальной библиотеки, и, представившись, заговорил о «Короне», как бы невзначай обронив слово «страница». «Не страница, а лист!» – возмущенно одернул он меня. Если я не вижу разницы между страницей и листом, предположил он, то, возможно, мне стоит писать о чем-то другом? «Не стоит непосвященному совать нос в эту историю» – так это можно было понять. (В библиотечной терминологии страница – лишь одна сторона листа, а за академическими стенами это практически одно и то же, поэтому я не следил за точностью выражения.) Затем, назвав ряд статей, которые мне следует прочесть (все были написаны им), он повесил трубку.

Мало-помалу я обнаружил группу людей, состоящую из ученых, коллекционеров и еврейских беженцев из Алеппо, которые были весьма неравнодушны к «Короне» и ее истории. При одном упоминании о ней они приходили в трепет. В моем представлении они составляли некое