Код Ореста - [34]

Я сказала не совсем так.

Мы обогнули большой дом, спустились к озеру и стали искать седьмой пункт. Я первая нашла его.

Это был камень, а над ним – маленький крест и оранжевые цветы вокруг.

«В память о семи младенцах» – вот что гласила надпись на кресте.

– Что это такое? – спросила я. Зрелище казалось печальным.

Орест принялся листать тетрадку, которую нам дали с собой. Дело шло небыстро, поскольку он по-прежнему не снимал перчатки.

– Вот тут написано, – с довольным видом сказал он, разыскав нужную страницу. – Плита в память о семи детях семьи Берг, не доживших до взрослого возраста.

– Семь умерших детей? – ужаснулась я. – Семь? Как могут семь детей просто так взять и умереть?

Мне стало не по себе, когда я представила семь маленьких лиц, семь малышей, которым не суждено стать взрослыми. И семь похорон…

– Не знаю, сколько им было лет, – начал Орест. – Тут не сказано…

И тут меня осенило: семь!

– Послушай, ведь всё именно так, как говорила Сильвия!

«Хозяева Нэса уже семь раз раскаялись», – эхом отдавалось у меня в голове. Именно это сказала Сильвия Акселю, когда речь зашла о железной дороге и Нэсе.

Само собой, Орест со мной не согласился. Ему вовсе не показалось странным, что в семье Бергов умерло семь детей.

– В те времена так и было. И не спасало то, что ты богат, владеешь фабриками и землями. Дети всё равно умирали.

Наконец-то он поднял глаза от бумаг. Сейчас он снова начнет меня чему-нибудь учить.

– Так и было до того, как всё это построили: железную дорогу, тракты и фабрики, которые тебе так не нравятся. Нищета и убожество! Люди вкалывали и мерли как мухи, и с этим никто ничего не мог сделать. Даже зубную боль тогда лечить не умели! Все, кто жалуется на скоростные трассы и технику, – попробовали бы они пожить без них! Если у них начнется менингит или аппендицит, они могут посмотреть на звезды. Или призвать на помощь нумерологию! Потому что скорую помощь и современные дороги, по которым скорая сможет проехать и привезти пенициллин, вы не хотите, нет уж, спасибо!

Вот так. Орест по-прежнему сердился на меня за то, что я рассчитывала число его имени.

Конечно же, он прав. В прежние времена люди жили в нищете и невежестве. Люди, особенно дети, умирали сплошь и рядом, и да, никто ничего не мог поделать. Но всё же: семь умерших детей! «Раскаялись семь раз». Меня била дрожь. Кто такая эта самая Сильвия? Почему она так сказала?

– Ну подумай сама, – сказал Орест, когда мы пошли к следующему пункту квеста. – В письме Акселя рассказывается о том, что произошло в 1857 году. Семья Бергов жила тут еще раньше, эти дети родились в двадцатые годы девятнадцатого века. Так что ничего странного, что Сильвия говорила про этих детей.

Мне пришлось согласиться: нет ничего необычного в том, что Сильвия знала этих детей, но всё же удивительно, что она сказала о них Акселю так! И как раз тогда, когда он утверждал, что железная дорога не может проходить по землям поместья Нэс и ее придется строить в обход. «Некоторые дороги нужно оставить в покое», – сказала Сильвия. Может быть, она имела в виду не обычные дороги? А пути земного излучения? А что, если семейство Бергов нарушило земное излучение еще когда-то давно, когда они строили свои фабрики? И с ними начали происходить ужасные вещи. Может быть, поэтому они и не хотели рисковать – строить еще и железную дорогу?

Орест только вздохнул в ответ на мои теории.

– Я уже говорил, – пробурчал он. – Никакого земного излучения не существует. Те, кто сделал так, что мы сейчас живем лучше и дети не умирают направо и налево, – это люди, которые плевать хотели на подобные глупости. Ученые. Инженеры.

Вид у Ореста был гордый – словно он и сам был ученым или инженером.

Но когда мы вернулись к нашей учительнице, я всё-таки спросила ее, правда ли, что хозяева поместья Нэс не позволили строить железную дорогу на их земле.

– Да, – ответила она. – Поговаривали, что владельцы Нэса и фабрики боялись, как бы рабочие не разбежались, если поезда будут проходить слишком близко. Поэтому железную дорогу пришлось строить окружным путем в обход Нэса.

Само собой, учительница и словом не обмолвилась о земном излучении. Но, вероятно, семейство, жившее в Нэсе, хранило это в тайне. Я не успела расспросить учительницу – она начала считать класс по головам, и на этот раз, когда мы построились на вход в усадьбу, все были на месте.

Экскурсовод, одетая в старинную одежду, говорила супербыстро. Чувствовалось, что она проводит эту экскурсию в сотый раз. Поначалу я вообще не понимала, о чём она рассказывает, слышала только ритм и отдельные слоги: «Та, тара-та-та-та, тара-та-та-та, тарата». Но через некоторое время она немного успокоилась – или это я привыкла.

Особенностью замка Нэс было то, что в нем ничего не происходило с конца девяностых годов девятнадцатого века. Когда последний обитатель замка умер, на его место не въехала новая семья. Все вещи – мебель, ковры, картины и фарфоровые статуэтки – так и остались в неприкосновенности. «Это всё равно что совершить путешествие во времени, – сказала экскурсовод. – Добро пожаловать в девятнадцатый век!»

Девятнадцатый век показался мне мрачноватым. Темные обои и темная мебель. Везде завитушки и украшения. И множество всяких декоративных предметов. Например, в холле стояло маленькое чучело собаки!