Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего? - [191]

В структуре радикального исламизма действуют тысячи разнообразных организаций. Наиболее известные среди них — Исламское государство, Аль-Каида, Египетский джихад, Джемаа Исламия, палестинский Исламский джихад, действующая в Ираке организация «Ансар аль-Ислам», британская организация «Сторонники шариата», которая развернула активную деятельность в Сингапуре, Малайзии, в Индонезии. Источниками финансирования исламского экстремизма выступают некоторые государства Персидского залива, особенно Саудовская Аравия и Катар, для которых это, помимо прочего, способ откупиться от ваххабитов и способ борьбы с шиитскими режимами. США также не брезгуют финансированием экстремистов, воюющих против не устраивающих их правительств — как в Сирии или Ливии. Очень велика и роль внутренних источников, особенно у ИГ, контролирующего значительную часть иракской нефтедобычи.

Есть и такой невидимый источник, как хавала — абсолютно неформальная и действующая на доверии исламская финансовая сеть, на протяжении столетий компенсирующая неразвитость банковской системы в исламском мире, заменяя официальные каналы проводки денег. Если нужно перевести деньги из Парижа в Алжир, проблемы нет: находите соответствующего человека в Париже, и через несколько часов другой доверенный человек передаст эту сумму получателю в алжирской деревне. Эта система, охватывающая весь мусульманский мир, не оставляет никаких следов. Деньги у террористических организаций в обозримой перспективе будут.

Главным раздражителем для исламских террористов являются Соединенные Штаты. 11 сентября 2001 года США испытали на себе самый серьезный террористический удар, в результате которого погибло больше людей, чем во время атаки японцев на Перл-Харбор. Тогда-то выяснилось, что огромная часть мусульманских проповедников, действовавших на территории самой Америки, являлись представителями радикального ислама. Даже сайт Министерства обороны, предназначенный для американских солдат мусульманского вероисповедания, использовался для ваххабитской пропаганды.

США объявили глобальную войну террору. Война в Афганистане заметно ослабила позиции движения «Талибан», хотя вовсе не положила ему конец. Далее в поле американских интересов оказался Ирак, который, правда, отношения к исламскому экстремизму не имел. Однако у Израиля, да и США, были опасения относительно возможности создания Ираком оружия массового поражения. США быстро заняли Багдад, но затем столкнулись с большими проблемами, когда попытались выиграть мир. Вывод американских войск из Ирака в 2011 году больше походил на бегство. Дэвид Гарднер — обозреватель Financial Times — писал: «Когда будущие историки будут датировать завершение короткого однополярного момента, который последовал за холодной войной, они, безусловно, назовут Ирак»[861].

Весеннее обострение

С начала 2011 года пошли стремительные перемены на Арабском Востоке, получившие название «арабской весны». Первой была «Жасминовая революция» в Тунисе, приведшая к свержению президента Зин аль-Абидина Бен Али, правившего там более 23 лет. Вслед за первой упавшей костяшкой последовал «эффект домино» — цепная реакция в арабских странах — революция в Египте, протесты в Алжире, Марокко, Мавритании, Иордании, Йемене, Бахрейне, гражданские войны в Ливии, Сирии и Ираке. В этом же контексте начали рассматривать разразившийся правительственный кризис в Ливане и разделение Судана, где создавался первый в постколониальной Африке прецедент разделения страны общенародным референдумом. Никогда со времен развала соцлагеря в Восточной Европе на рубеже 1980–1990-х годов не наблюдалось такого количества одновременных народных выступлений.

Много споров о причинах «арабской весны»: что заставило население множества стран действовать в полном противоречии с традиционными арабскими стереотипами поведения? Чаще всего звучащие объяснения: произошла народная революция, вызванная дефицитом демократии и тяжелым экономическим положением. Действительно, массы сыграли в событиях большую роль, с демократией и экономикой в арабском мире не все благополучно. Однако следует заметить, что в тех арабских странах, где о демократии вообще не слышали — в Саудовской Аравии, Эмиратах — серьезных выступлений не было. Абсолютным монархам, особенно ведущим родословную от Пророка, почти ничего не грозит.

Положившие начало «арабской весне» Тунис и Египет по всем региональным меркам — арабским, африканским, мусульманским — являлись одними из наиболее свободных и динамично развивающихся государств. Их президенты никогда не подвергались на Западе серьезной критике за нарушения прав человека или за что-либо еще. Напротив, Тунис и Каир представали как образцы для подражания и выступали ведущими союзниками Запада в арабском мире.

На деле существовала целая комбинация факторов.

Безусловно, имел место протест против условий жизни. «Общая проблема заключается в том, что существующий политический и экономический порядок в арабском мире нестабилен и его невозможно поддерживать, потому что он не удовлетворяет большинство граждан»[862], — суммировал в начале событий иорданский журналист Рами Хури. Рост цен на продовольствие (не последнюю роль в этом сыграла засуха в России 2010 года) сократил возможность государственного субсидирования цен на продукты питания. Рост безработицы тоже имел значение: количество незанятых среди молодежи достигало 42,8 % в Египте, 30,4 % — в Тунисе, 24,4 % — в Сирии, 30 % — в Ливии