Кочевники поневоле - [51]

«Или не будет, – встрял вдруг внутренний голос. – Она, возможно, плохо помнит, кто ты такой, а о встрече попросила из вежливости».

Франсуа, споткнувшись, чудом удержал равновесие и замер на месте. «Проклятье», – подумал он. Всё это время он подсознательно думал, что февралитке небезразличен. Даже строил связанные с ней иллюзорные планы. «Идиот, – выругал себя лейтенант. – Она наверняка о тебе и думать забыла».

– Эй, ты что встал? – обернулся к Франсуа Бьёрн. – Забыл чего?

– Нет, не забыл. Послушай, твоя сестра… Хетта… Я тут подумал, она помнит, кто я? Ну, если ты знаешь это, конечно.

– Ну, ты дурачина, – озадаченно протянул Бьёрн. – Помнит, скажешь тоже. Она мне все уши тобой прожужжала. Едва узнала, что ты был в феврале. Когда ты здесь был, месяц назад?

– Полтора.

– Ну да, полтора. Так когда узнала, набросилась на меня: почему, мол, я не велел ребятам, как прибудешь, сразу вести к ней. Можно подумать, – Бьёрн с досадой покачал головой, – я должен был знать, что ты заявишься.

– Правда? – подался к нему Франсуа. – Это не выдумки, то, что ты сейчас сказал?

Бьёрн стянул рукавицу и покрутил указательным пальцем у виска.

– Вы с Хеттой, сдаётся мне, одного поля ягода, – сказал он. – Одна дурёха проревела трое суток подряд, уверяя, что кто-то отмахал верхом месяц ради того, чтобы с ней поздороваться. Другой дурень спрашивает, не выдумки ли это. Ладно, пойдём. Серую палатку видишь? Да-да, вон ту, в стороне. Вот туда и ступай. Давай, давай, а я пока погуляю.

На негнущихся ногах Франсуа пошагал к миниатюрной серой палатке. Несмотря на февральскую стужу, а то и вопреки ей, лоб у него взмок от пота, а сердце гулко ухало в грудину, словно намеревалось её пробить.

– Хетта, – позвал Франсуа тихо, оказавшись, наконец, от палатки в пяти шагах.

Полог откинулся, девушка выглянула и ахнула. Через секунду она уже была снаружи. Замерла, недвижно глядя на Франсуа ставшими вдруг влажными глазами. Затем сделала робкий шажок к нему, другой. Рванулась, бросилась вперёд и упала лейтенанту на грудь. Белого меха шапочка слетела, длинные тёмно-русые волосы рассыпались по плечам.

Лейтенант подхватил девушку, прижал к себе, замер с нею в руках.

– Хетта, – шептал он ей куда-то поверх волос. – Хетта, ну что же вы…

Он не помнил, сколько они так простояли. Пришёл в себя лейтенант, лишь когда февралитка оторвалась от него, положив руки на плечи, заглянула в глаза. Слёзы рисовали зигзаги у неё на щеках.

Франсуа нагнулся, неловко поцеловал девушку в солёные от слёз губы, вновь прижал к себе, затем отстранил.

– Я так ждала вас, – проговорила февралитка тихо. – Это… – Она, стянув рукавицу, разжала ладонь, на безымянном пальце брызнуло сполохом света кольцо. – Это…

– Оно принадлежало моей матери, – быстро проговорил Франсуа. – А до неё – матери моего отца. Мужчины моего рода дарили его женщинам, которых звали в жёны.

– Вы… Вы хотите сказать?..

Франсуа кивнул. Сейчас он готов был забрать эту девушку и увезти с собой. Куда угодно, хоть на край света, а там будь что будет.

– Я заберу вас, Хетта. Заберу с собой. Уедем в апрель, в июнь… – лейтенант говорил бессвязно, мысли метались, кружили голову. – Мне обещали там вид на жительство. В июне, там, где всегда лето. Мы с вами… если миссия закончится успешно. Мы…

– Она не закончится успешно, Франсуа, – вскинув голову, воскликнула, почти крикнула февралитка. – Не закончится, – повторила она тихо.

– Почему? – вскинулся лейтенант. – Эти парни из июля, они предлагают контракт. И товары. На год, на льготных условиях. За год всё может измениться!

– Товары? – быстро переспросила девушка. – Какие товары?

– Любые. Медикаменты, одежду, – принялся перечислять Франсуа. – Предметы быта, инструменты, домашнюю утварь, провизию. Фрукты, овощи, яго…

– А оружие? – перебила Хетта. – Они предлагают нам оружие?

– Нет, – Франсуа потупил взгляд. – Предлагают всё, кроме него. Говорят, что с оружием в летних месяцах сейчас плохо.

– Вы верите в это?

– Не знаю, – Франсуа покраснел, ему неожиданно стало стыдно. – Хетта, боже мой, о чём мы с вами сейчас говорим? Давайте уедем отсюда. Уедем прямо сейчас. У меня отличные кони. Подседлаем их, в сутках пути отсюда, прямо на дороге стоит экипаж. Через три дня мы будем в апреле. Хетта, прошу вас! Я вас увезу! Я… я….

Лейтенант осёкся. Схватил девушку за плечи, привлёк к себе.

– Я люблю вас, – сказал он глухо. – И хочу, чтобы вы стали моей женой.

Они стояли на морозе, обнявшись – долго, очень долго. Лейтенанту казалось, что они стояли так целую вечность. Отблески февральских костров метались в ночи, по-разбойничьи посвистывал ветер, и тревожно куковала из леса невидимая птица, та, что отсчитывала людям сроки по декабрьской легенде.

«Я не поеду с вами», – услышал Франсуа.

– Почему же? Почему не поедете?! – Лейтенант отстранил девушку, затем опустился перед ней на колени. – Вы… вы не верите мне?

– Верю. – Февралитка тяжело вздохнула, запустила ладони лейтенанту в волосы. – Я не могу бросить своих, Франсуа. Не могу! Без оружия мы обречены, все до единого. Уехать отсюда с вами было бы бегством, предательством.

Франсуа не помнил, как добрался до отведённого парламентёрам шатра. Он брёл через зимнее кочевье подобно сомнамбуле, не разбирая дороги, не откликаясь на голоса и не видя перед собой ничего.