Кочевница - [4]

Ну а меня на эту стезю вернули обстоятельства. Сам я из Нижнего Новгорода, и долгое время после моего увольнения из армии все эти Зоны были для меня далекой туманной угрозой, пока беда не пришла в недалекий Муром. Началось все со спасательных операций – я и еще несколько отчаянных парней выводили людей из вновь образовавшейся Зоны. Потом кто-то из нашей группы (уж не помню точно кто) предложил организовать бизнес по платному возвращению ценностей, оставленных муромчанами во время спешного бегства из города. Дела пошли. Дальше – больше. На нас стали выходить искатели острых ощущений, которым требовались опытные проводники для экстремальной экспедиции в Зону. Услуги наши стоили недешево, но мы отрабатывали каждую копейку. Естественно, все это приходилось проделывать втайне от властей, а особенно – от АПБР, ибо походы на территорию, облучаемую очередным Обломком, были строго запрещены. Это можно было понять – ведь нет гарантии, что отправившийся в Зону экстремал вернется оттуда таким же, каким и уходил. Но если оперативники и ученые АПБР, ходившие туда на законных основаниях, по возвращении проходили обязательный карантин, ни мы сами, независимые сталкеры, ни наши подопечные-«туристы» этой процедуре не подвергались, становясь, таким образом, фактором риска для «чистых» территорий. Вот так мы незаметно перевалили на ту сторону закона.

О своем стремлении любой ценой держаться подальше от Зоны я уже и не вспоминал. В конце концов, выживать там и способствовать выживанию других было тем, что я умел лучше всего. А время с момента увольнения из армии до начала сталкерской карьеры ознаменовалось для меня немалыми материальными проблемами – «мирная» жизнь явно не задалась. Конечно, постоянно ходить под дамокловым мечом ареста за свою незаконную деятельность – не фонтан, но материальная сторона перевешивала, и к тому же романтик в моей душе, успевший позабыть, а точнее – отправить глубоко в подсознание ужасы Краснотайгинска, просто тащился от этой рискованной и чертовски интересной работы…

Так было до тех пор, пока для нашего бизнеса не открылись новые перспективы, от которых у властей и АПБР волосы вставали дыбом на всех местах, а глаза наливались кровью. С тех пор независимые сталкеры стали для АПБР едва ли не врагами номер два после террористов НМП. Это к слову, насчет «страшнее кошки». Сегодня, например, я бы точно предпочел встретиться с толпой истребителей, чем с оперативной бригадой Агентства.

– Учитывая, что у нас в холодильнике, если попадемся, по двадцатке схватим, не напрягаясь, – проворчал я. – Терпеть не могу с этой дрянью связываться!

– Ты давай не каркай насчет «попадемся»! – хмуро отозвался Антон. – А насчет «этой дряни», все наши остальные операции – детские игрушки по сравнению с кровью Измененных. У нас в холодильнике – три года безбедной жизни для всех троих. Чистоплюйствовать и играть в сталкеров-романтиков, покорителей Зоны, можно, когда денег навалом. Или ты после отпуска со своей зазнобой (в который бы ты, кстати, не поехал, если бы не «эта дрянь») по-другому стал смотреть на нашу профессию? Мы тут, знаешь ли, не песни у костра поем, а деньги зарабатываем!

– Классная речь, Антон! – Я несколько раз хлопнул в ладоши. – Долго репетировал?

– А не пошел бы ты? – Он был явно не в духе. – Я с тобой серьезно, между прочим!

– А если серьезно, ты знаешь, что я всегда был не в восторге от операций с кровью Измененных. Если даже забыть о наказании от властей, мы своим ремеслом можем способствовать появлению паранормов, не отягощенных моральными принципами и человеческими ценностями.

– Мы же продаем кровь вместе с антиновой, – подал голос с заднего сиденья доселе молчавший Григорий Ещенко.

– А это не гарантия! Что, если клиент введет себе вакцину слишком поздно, и процесс не остановится? Что, Антон, скажешь, не наша проблема? Появляющиеся по нашей вине трупы, о которых мы не знаем, не должны нас волновать?

– Я этого не говорил.

– Но подумал. На моих глазах Измененный-пирокинетик сжег заживо женщину, которую любил мой друг. Поэтому, уж прости, но я не могу реагировать на такие вещи безразлично.

– Тогда почему ты с нами?

– Будто ты не знаешь! – огрызнулся я. – После Краснотайгинска я не смог продолжать служить. А больше я ничего не умею. Был бы другой способ делать серьезные деньги на Зоне, я бы и близко не подошел к крови Измененных!

– Так, ребята, может, закончим споры? – В голосе Ещенко звучала уже нешуточная тревога. – Сейчас надо быть начеку!

– Да чего вы дергаетесь? – Я по-прежнему не понимал проблемы.

– Олег, ты вообще где живешь? На Марсе? – бросил на меня взгляд Точилин.

– На сникерсе! – огрызнулся я. Сна мне категорически не хватило, и рекомендуемая предельная длительность (РПД) пребывания в Зоне на сей раз была нами заметно превышена, из-за чего у меня разламывалась голова, а настроение колебалось посередине между хреновым и на редкость поганым. – Просто объяснить можешь, без выпендрежа?

– Я, конечно, понимаю, что ты только что из теплых краев, но изменения обстановки надо все же отслеживать – не на пикники ездим.

Расположение духа Точилина было, похоже, не лучше моего, так что не миновать бы перепалки, если бы Григорий Ещенко не поспешил разрядить обстановку, быстро заговорив: