Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке - [29]

В первую ночь забастовки [125], однако, одна из установок нагрева — большая печь, в которой нефть разогревали до высокой температуры, перед тем как направить в ректификационные колонны, — стала работать неисправно.

Механические проблемы внутри нее оставались незамеченными в течение многих часов, потому что в цеху был недостаток персонала. Обычно за нагревательной установкой следили три сотрудника, но Полсону пришлось сократить их количество. Агрегат работал все хуже, пока система не отказала, при этом произошел взрыв. Казалось чудом, что никто не погиб, — в стене печи от взрыва появилась зияющая дыра. Установка была срочно отключена, клапаны перекрыты, чтобы остановить приток нефти и предотвратить пожар, который мог охватить завод.

Работающие на заводе супервайзеры пришли и осмотрели печь. Она полностью вышла из строя.

Один из менеджеров зашел в кабинет Полсона и сообщил ему новость. Менеджер сказал, что печь нельзя отремонтировать, по крайней мере, без помощи рабочих из профсоюза, управлявших такими агрегатами. Надо было бы вернуть операторов из пикета для ремонтных работ. «Он сказал: “Мы проиграли забастовку. Мне нужно, чтобы мои операторы вернулись”, — вспоминает Полсон. — А я сказал ему: “Если ты так считаешь, иди к черту”».

Полсон снова позвонил одному из друзей в Техасе и разбудил его среди ночи. Он сказал, что ему срочно нужна помощь, и рассказал о взрыве. Старый друг Полсона собрал ремонтную бригаду и на самолете отправил в Миннеаполис.

Оттуда вертолетом их доставили на нефтеперерабатывающий завод. Установка снова заработала примерно через неделю.

Поздно вечером, перед тем как ложиться спать, Полсон обходил завод, чтобы убедиться, что у сотрудников все хорошо. Он заходил в диспетчерские, где люди смотрели на экраны, изнуренные бесконечными рабочими часами.

Нагрузка на них была огромной. Все знали, что в любой момент может случиться катастрофа. Взрыв печи был тому доказательством. Теперь за ними следит бригада сокращенной численности, а печи работают, и перегретое огнеопасное вещество перекачивается по территории завода. Это было почти безумием — управлять работой нефтеперерабатывающего завода с таким количеством персонала, когда из-за отсутствия внимания в течение нескольких минут могли погибнуть люди. Один сотрудник ушел с завода, страдая от переутомления и панических атак, чуть ли в состоянии кататонии.

Во время ночных обходов Полсон старался выглядеть уверенно, чтобы поддержать дух своих сотрудников. «Они говорили, что было очень важно то, как я держался во время этой забастовки, — вспоминает Полсон. — Один из наших специалистов по продажам в те времена называл меня Паттоном. Он говорил: “Вам не хватает только двух револьверов с ручкой из слоновой кости”».

Шли недели [126]. Люди в пикете стояли днями и ночами.

Они перекрыли движение грузовиков на завод. Но, находясь у ворот завода, они видели, что ректификационные колонны все еще выбрасывают пар и из факельных башен все еще вырывается пламя.

Пикетчики не могли остановить все грузовики. Рабочие Полсона из Техаса и Оклахомы заезжали на территорию завода и выезжали с нее. Даже некоторые местные водители грузовиков, не входящие в профсоюзы, начали прорывать линию пикета, ввозя и вывозя топливо.

Эрни Тромберг, член OCAW [127], работавший на одной из ректификационных колонн, наблюдал, как гнев наполняет ряды его коллег при появлении водителейскебов[8]. Члены профсоюза вставали перед грузовиками и размахивали плакатами. Но машины скебов медленно, с остановками, ехали вперед, на территорию завода.

Тромберг видел, как его коллеги делали «ежей» — острые шары из металлических шипов и гвоздей, обращенных острием наружу, и бросали их на землю перед приближающимися грузовиками. По оценкам Полсона, Koch потратила $100 000 (или около $593 000 с учетом инфляции по курсу 2018 г.) на замену шин у грузовиков только в первые несколько месяцев забастовки.

Koch Refinery наняла частную компанию Wackenhut [128] для охраны ворот, но эти частные охранники были похожи на подростков с арендованными жетонами. Они только больше злили пикетчиков. Тромберг стоял недалеко от проезжавшего мимо грузовика, когда услышал безошибочный звук «ежа», брошенного под колесо машины. Молодой охранник Wackenhut подошел к Тромбергу сзади и обвинил в том, что тот бросил «еж».

Охранник сопроводил Тромберга к сотруднику полиции штата, но офицер сказал, что ничего не может поделать, так как не был свидетелем этого события. Тромберг понял, что охранники Wackenhut были беспомощны, и другие пикетчики тоже это поняли.

Атмосфера беззакония воцарилась в рядах пикетчиков.

Когда водители-скебы приближались к воротам, участники пикета залезали на подножки грузовиков и стучали в окна.

Когда это не помогало, они становились еще более жестокими. «У нас там были довольно крутые парни. Они могли открыть дверь и вытащить водителя», — вспоминает Лоуэлл Пейтон, член профсоюза, участник пикета у ворот.

Когда рабочие стали проявлять насилие [129], Полсон использовал их ошибку. Он отправился в суд и подал ходатайство с просьбой запретить OCAW устраивать пикеты перед заводом. Адвокаты Полсона утверждали, что порча чужого имущества и насилие со стороны членов OCAW выходили далеко за рамки законной деятельности профсоюза. Судья местного окружного суда согласился с иском и вынес временный судебный запрет в отношении профсоюза. Судебное предписание не запрещало пикеты напрямую, но сильно ограничивало действия профсоюза.