Княжий человек - [12]

– Сотенные старшины приговорили заплатить ведуну за то, чтобы дальше наш караван навь не беспокоила, – начал Воислав. – Колдун приговорил платить с каждого человека, в том числе с нас. Будто мы – дети неразумные, сами за себя постоять не сможем. Путята сказал, что вычтет это из доли оплаты каждого обережника. Я отказался, – батька взял паузу, оглядел своих воинов. – Кто хочет, может сам отдать серебро Жирославичу, чтобы он с колдуном рассчитался. Принуждать и раскрывать, кто это был, не стану. Но и делать так, чтобы с нас деньги брали на защиту, когда мы сами должны защищать караван от ворогов, – не позволю. Я всё сказал.

Обережники застыли в молчании. Затем Ломята, самый старший по возрасту среди «отроков», ему уже перевалило за тридцать, спросил:

– А ты сам-то будешь платить, батька?

Воислав помедлил с ответом, потом чётко сказал:

– Нет, мне защита не нужна, мой Бог меня защитит от всякой нечисти без помощи всяких колдунов.

– Вот это верно, – поддержал Шибрида, – наш бог Перун – бог воинский. Не пристало варягам платить смердам, чтобы от опасности уберечься.

– Так ли я понял, что ты, Воислав, нас от колдовства и чародейства сможешь защитить? – робко спросил Ломята, он выражал мнение неваряжской и нехристианской части ватаги.

– Ломята, да ты, как я посмотрю… – начал Клек.

– Помолчи, – обронил Воислав, и варяг умолк. – Я не смыслю в колдовстве, но знаю, что надо уповать на… богов, в которых веришь, тогда они тебе помогут. А всякое колдовство, ведовство – гнилое дело. Но если встанет перед нами какая опасность, я буду сражаться вместе с вами, как могу. Это моё слово.

– Ха… Да спорим на гривну, что этот ведун всё и устроил.

Молодцов хотел разрядить обстановку, но получилось скорее наоборот. Взгляды всех обережников сосредоточились на нём.

– Ну, сами посудите: пропал холоп, и на следующий день объявляется ведун и обещает защитить. Это случайно так получилось?

– Погоди-ка, Даниил, – вспомнил Клек, – тебе же самому вчера почудилось, будто голос какой к тебе из леса обращался.

– Ну да, слышал я что-то. Ну так, может, этот морок сам ведун и навёл. Навь-то никто не видел, как и холопа пропавшего.

– На такое пойти – против всех богов и Обычая выступить, – после минуты молчания сказал Будим. – Нет, вряд ли ведун мог всё так обернуть.

Он сам был родом из Новгорода и хорошо знал здешние обычаи и традиции. Его небольшой вздёрнутый нос был несколько раз сломан, но лицо выглядело по-прежнему молодым. Обережнику едва перевалило за двадцать.

– А ты, Скорохват? Скажи, что ты думаешь по этому поводу?

Новгородец обратился к Южанину, как к человеку далёкому от Севера, который мог на всё посмотреть со стороны.

Тот почесал жёлтую бороду и изрёк:

– Думается мне, мы все забыли, что наш батька сказал. А он сказал: кто хочет, тот пусть платит ведуну, пусть даже тайно, кто не хочет – пусть не платит. О чём тут разговор?

– Вот это верно, братья! – сказал Шибрида. – А то я уж подумал, что и впрямь на нас ведун уже какие чары навёл: из-за нескольких резанов бучу устраиваем. Батька наш мудр и честен, он, как всегда, по Правде поступил!

– Точно, а я уж и сам на слова лишние не поскупился. Если кого задел, извиняйте, други, не подумал, – добавил Клек, приложив кулак к груди.

Напряжение, царившее над поляной, само собой рассеялось. Все заулыбались.

– Ну, раз решено, тогда к котлу, други, – несколько необычным тоном, полуприказным-полудружеским, сказал Воислав, – посёрбаем и обговорим, как дальше путь держать будем через волоки и к Днепру.

Данила решил, что теперь-то со всеми этими переговорами покончено, и с удовольствием накинулся на горячую похлёбку. Но и в этот раз он ошибся.

Когда обед уже закончился и все выслушали наставления от батьки (кто в какой черёд будет идти на однодеревках, кто первым, кто замыкающим, кому куда бежать в случае нападения и прочие важные походные мелочи), пришли представители от сотенной старшины.

Общий выход сотенных кораблей по случаю сделки с ведуном отложили на полдень, так что торопиться было некуда. Шибрида, увидев, что к ним направляется целая делегация, с разрешения батьки послал Данилу вперёд, выяснить, с чего вдруг к ним гости пожаловали.

– Батьку своего позови, – надменно бросил купчик в жёлтом кафтане, в полтора раза шире и на голову выше Данилы.

– Зачем?

– Какая тебе разница. Сказано позови.

Молодцов нехорошо улыбнулся, но подавил гнев, оценил ситуацию: с купцом пришли двое охранников – страхолюдные громилы, но не с мечами или топорами, а с простыми дубинами на поясе. Похоже, обычные кулачники новгородские. А вот позади них тёрлась необычная компания: баба в дерюге с разукрашенной рожей, вихрастый пацан забитого вида и низенький бородатый мужик… или дед. Взгляд на него поднимать почему-то не хотелось. Единственное, что заметил Данила: правый рукав у него был заметно длиннее и полностью скрывал кисть.

Тем не менее Молодцов дерзко бросил:

– Я к тебе на службу не нанимался, так что не приказывай. Если есть что сказать, скажи мне, а я уж решу, стоит ли батьку моего беспокоить или нет.

Купец зыркнул на него, грозно засопел, однако снизошёл до пояснения: