Князек - [75]

Вопрос был настолько неожиданным, что Вильям уставился на Джека, совершенно пораженный. Но потом до него дошло:

– О, Джек... да, да, да – очень часто! – сказал он – и тут же поверил в собственные слова. – Но отец мой никогда мне этого не позволит. В один прекрасный день я должен буду вернуться домой и принять бразды правления в свои руки – я наследник...

– Ох! Поручусь, ты окажешься бездарным землевладельцем! У тебя редкий дар, мальчик мой, – не пренебрегай им! Твое место на сцене. Грех зарывать талант в землю! Ты думаешь, Господь случайно даровал тебе ангельскую внешность, нежный голос? Думаешь, почему у тебя не растет борода? А отчего не тяжелеет тело? Господи, да неужто ты не видишь сам, дитя мое, – ты рожден для сцены! Ты сможешь играть роли всех героинь, пока молод и нежен, а после – после ты станешь одним из величайших трагиков всех времен! Лучшим, нежели я!

– Лучше вас? – не веря своим ушам, вскричал Вильям – Джек для него был богом сцены.

– Поедем завтра утром с нами! Но только тайно – узнай кто об этом, тебе и шагу ступить не дадут. Я сам берусь выучить тебя всему, что знаю и умею, – и не сомневайся, что мало на этой грешной земле актеров, столь искушенных в господинстве, как Джек Фэллоу! Уже через месяц ты будешь королевой Беренис в «Мести Ирода»! Глаза Вильяма горели:

– О, сэр... о, Джек, да возможно ли это? О, пожалуйста, прошу! Да, я хочу с вами, больше всего на свете!

– Так значит, ты оставишь все и тайно уедешь с нами завтра поутру? – Джек нежно обнял мальчика за плечи.

– Да! Да! – обезумев от счастья, воскликнул Вильям.

– Тс-с-с! Не так громко. Ну хорошо, мальчик, – теперь ты один из нас, и мой воспитанник. А теперь скрепим наш союз поцелуем...

В горячке, овладевшей им, Вильям не обратил внимания на необычность этого предложения. Джек повернул юношу лицом к себе, положив ладони ему на плечи, склонился и запечатлел на нежных губах долгий поцелуй. Джек ощутил запах чистого белья и вербены, а губы Джека были очень гладкие, твердые и вовсе не влажные, как у женщин... Когда Джек выпрямился, то продолжал обнимать юношу, долгим взглядом проникая прямо тому в душу. Да, Вильям восхищался Джеком, уважал и боготворил его – но ему казалось, что этот бездонный взор вот-вот поможет ему понять то, что давным-давно его мучит и чему до сих пор он не мог подобрать имени...

– Хорошо, пойдем и расскажем остальным нашу новость, – произнес, наконец, Джек. Они в обнимку дошли до актерских комнат, где было светло и шумно. Джек объявил всем, что их полку прибыло, – все радостно сгрудились вокруг юноши: похлопывали его по спине, шутили, предлагали выпить... А он стоял, сияя от счастья, сконфуженный, взволнованный, безмолвный. Наконец он обрел свою стаю!

Глава 13

Исчезновение Вильяма сразило Пола наповал. Никто не знал, как он ускользнул из дворца – а тем более, почему он вдруг исчез. Воображение Пола рисовало одну за другой ужасающие картины – мальчик заболел, попал в страшную беду, похищен, ограблен, изнасилован, зверски убит... Месяцами Пол с надеждой ждал весточки от сына с просьбой о спасении. Но вот настало Рождество 1571 года, а от Вильяма по-прежнему не было ни слова – и последняя надежда покинула отца...

Однажды он пригласил Артура в комнату управляющего.

– Твой брат исчез больше полугода тому назад, – начал Пол. Артур кивнул и попытался изобразить заинтересованность. Его вызвали с урока латыни и риторики, которые преподавал ему отец Филипп – самых ненавистных для мальчика. Артуру минуло уже четырнадцать, но он был невысок, строен и довольно хорош собой – рыжеволосый и синеглазый. Портило его лишь унылое выражение лица. Нет, он вовсе не был тупицей – просто его совершенно не интересовала наука. Артур обожал всякие истории о приключениях и, не желая утруждать себя чтением, частенько собирал вокруг себя старых слуг, которые рассказывали ему «преданья старины глубокой». Он любил наведываться в Шоуз и слушать бесконечные рассказы кузена Иезекии о морских сражениях и варварских обычаях туземцев – именно тогда, когда мальчик вспоминал эти захватывающие истории, лицо приобретало отсутствующее выражение...

Сейчас же Артур изо всех сил старался выглядеть заинтересованным – ведь чем дольше продлится их беседа, тем меньше времени останется для противной латыни и гадкой риторики. Ведь скоро обед...

– Да, отец, – отозвался он.

– Я никогда прежде с тобой об этом не говорил – ведь все мы надеялись, что Вильям вот-вот объявится, – продолжал Пол.

– Да, отец, – повторил Артур, слегка изменив интонацию.

– Но за все это время ни от Вильяма, ни о нем не пришло ни одной весточки – если бы он был жив, то непременно сообщил бы о себе. Ведь мы довольно влиятельны, у нас множество друзей...

– Да, отец.

– Я поневоле пришел к выводу, что твой брат... что твоего брата Вильяма уже нет в живых.

– Да, отец, – очень серьезно повторил Артур.

– Для тебя это меняет все, разумеется. Теперь ты – единственный наследник владений Морлэндов. И однажды ты, подобно мне, станешь хозяином всего.

– Да, отец.

Пол задумчиво глядел на своего младшего сына. Он так мало знал об Артуре – мальчик его никогда особенно не интересовал. В судьбе своего первенца Джона Пол принимал куда больше участия. Пола-младшего он любил – возможно, даже до безрассудства... А вот Артур всегда был для него малышом, которым вечно занимались мамки и няньки. Пол не сблизился по-настоящему ни с одним из детей, никому из них не стал другом – ведь сам он был воспитан по старинке, в великой строгости. Да где это видано, чтобы отец – и вдруг стал приятелем сына? Но мир стремительно менялся – беспрекословное подчинение родительской воле уходило в прошлое. Стоило поглядеть на Джона, на Джэна... И Вильям не лежал бы теперь где-то непогребенный или же в безымянной могиле, если бы не убежал из дворца, выказав непокорство... Так, пожалуй, самым мудрым будет сейчас сблизиться с Артуром – последним Морлэндом, последней надеждой... Пол с трудом овладел своим голосом.