Князь Ядыгар - [30]
Мне же выбирать было не из чего. Эти непонятно как оказавшиеся у священника листы испанской бумаги были для самым меня настоящим спасением — моим шансом исполнить поручение царя и, как можно скорее, добраться до Москвы.
— Дам шесть полновесных золотых дирхема, старик, — я отсчитал прямо на бумагу шесть тускло блеснувших желтым кругляшей. — И вот еще что…
Мой блуждавший по скудному убранству шала взгляд вдруг задержался на парочке липовых дощечек с какими-то рисунками, что скромно притулились рядом с небольшими глиняными кувшинчиками. «Что это? Дощечки какие-то… Рисунки, вроде. Рисунки! Б…ь, рисунки!». Мне вдруг пришла в голову совершенно безумная идея о том, как мне возвратиться домой. «Зачем мне рваться в Москву? Вдруг та икона окажется пустышкой? И что потом? На запад? Искать да Винчи, Веласкеса? Черт, один уже того, умер, второй, наоборот, еще не родился… Надо просто найти хорошего художника, который мне нарисует картину-портал. Не получиться, найду другого, третьего, четвертого! Не поможет, найму на западе лучшего…».
— Старик, в этом кошеле больше полусотни таньга. Видишь? — я дал ему заглянуть внутрь, где поблескивало целое состояние. — Я дам еще столько, если ты нарисуешь мне картину, — старика аж затрясло от жадности; и в какой-то момент мне даже показалось, что его вот-вот удар стукнет. — Такую, чтобы как живая, чтобы настоящая, — тот завороженно смотря на деньги, закивал головой. — Понимаешь? Чтобы пробирало… Знаешь, что нарисуй мне…
Я думал не долго. Собственно, ничего толком не зная об особенностях создания картин — порталов, мне и особо-то выбирать было не из чего.
— Великого Государя портрет мне нарисуй, чтобы, значит, милость его всегда со мной была, — брякнул я почти первое, что пришло мне на ум и казалось естественной просьбой для верного подданного. — Держи монеты.
Я забрал сверток с бумагой и сунул старику в трясущиеся руки кошель с деньгами. Тот некоторое время с перекошенным лицом смотрел на деньги, словно они уже потеряли для него всякую ценность и превратились в коровьи лепешки. К сожалению, тогда эта странность в поведении священника прошла мимо меня. В мыслях я уже снаряжал патроны и стрелял из мушкета, а может и любовался десятком картин-порталов. И даже подумать не мог, что казавшаяся мне гениальной просьба нарисовать картину — портрет царя здесь и сейчас может обернуться чем-то опасным.
Следующие дни показались мне сумасшедшими по дикому напряжению. Я, как сомнамбула, вставал за светло и возвращался в свой шатер только лишь глубокой ночью. Чувствуя, как на глазах словно вода через решето утекали дни, я носился, носился и носился как проклятый, все сильнее и сильнее взвинчивая темп.
— … Что вы дергаетесь, как беременные?! — с самого утра с красными от недосыпа глазами орал я на отобранную в качестве стрелков десятку парней, которые ни как не могли привыкнуть к странным для этого времени упражнениям. — Мушкет к ноге! К ноге, говорю, а не на ногу! Это дубина?! Молодка с сиськами? Это твое оружие! Смертоносное оружие, которого нет ни у кого и еще долго не будет!
Набранных сначала Исой матерых воинов за тридцать пришлось отправить по домам, выдав им по паре монет и несколько цветистых восточных пожеланий. Эти матерые коренастые мужики с косой саженью в плечах с таким презрением посмотрели на выданные им мушкеты и с такой любовью на свою неизменные луки, что я понял — из них мушкетеров не сделать. Огнестрел для них был и навсегда останется дорогой, неудобной игрушкой, от которой в реальном бою толку никакого.
Пришлось тогда набрать безусых парней, что за княжескую милость, крышу над головой и обещание щедрой платы были готовы горы свернуть. Не особо отягощенные грузом воинского опыта, будущие стрелки с восторгом принялись за обучение. Правда, не все у них получалось.
— Курок, мать вашу! Почему курок не взвели?! — первые трое из десятка никак не могли заполнить последовательность команд для стрельбы из мушкета. — Курок! Щелкнул и все готово! Теперь патрон! Я сказал, патрон из сумки! Вот, отсюда, с боку! — теперь уже тупила середина строя, нервно шаря в поясной кожаной сумке со снаряженными боеприпасами — бумажными цилиндриками с порохом и свинцовой пулькой. — Вот он! Вот! Взяли и кусаем жопку! Куда! Б…ь! Жопку кусаем! Самую малость! Ты что жрешь? Выплюнь!
И так продолжалось с утра и до вечера. Пытаясь довести выполнение всех этих команд до автоматизма, к концу срока я сорвал голос и мог всего лишь сипеть. Пришлось ставить рядом с собой Ису и уже с помощью его рычания и увесистых «лещей» командовать будущими мушкетерами.
Ночью, когда я без сил вваливался в свой шатер, этот безумный марафон вновь продолжался. И, к сожалению, моими напарниками в нем были не жаждущие ласки девы, а бумага, вонючий клей, порох и свинцовые пульки. Снаряжение эрзац-патрон доверить было просто некому, ведь от их качества зависело буквально все. При этом любая мелочь, любое отступление от качества — недовес или перевес пороха, слишком толстый бумажный патрон или большой калибр пульки-шарика — превращали мой скорострельный мушкет в самую обыкновенную дубину в лучшем случае. В худшем же случае мушкет мог взорваться, превращая своего стрелка в одноглазого или однорукого калеку.
Трагическая случайность забросила Дмитрия Мелехова в далекое прошлое, в 1941 год, за несколько месяцев до одного из самых кровавых и жестоких периодов в истории нашей страны. Чувствуя себя брошенным в безжалостную пучину, и страдая от собственной беспомощности что-либо изменить, Дмитрий безуспешно пытается достучаться до руководства государства. Однако, маховик судьбы не так просто повернуть вспять и черная орда с запада, состоящая из миллионов солдат, тысяч танков и самолетов вновь наносит страшный удар по Советскому Союзу.
Картина из захолустного музея, оказавшаяся порталом, отправила Дениса Антонова на сотни лет в прошлое, в эпоху Петра Великого, поместив его в личину босоного мальца, Алексашку Меншикова. В поисках дороги домой он с головой окунулся в пучину жестоких испытаний, став для будущего российского императора надежным советчиком и верным другом. С легкой руки Дениса в русской армии появились скорострельные мушкеты и слезоточивые гранаты, а частью флота стал грозный броненосец с батареей пороховых ракет на вооружении.
Александр, гениальный аналитик, наследник вольного космического баронства, волей судьбы был выброшен в другую реальность и чужое тело. Его аватаром стал незнатный чистильщик туалетов в мире, где у власти находились маги-аристократы. Пытаясь "играть свою игру", главный герой столкнулся с "сильными мира сего". В смертельной игре он с трудом выжил, приобретя новые знания, способности и новый статус. Теперь он часть боярского рода Скуратовых, которые презирают его, считают позором рода и подумывают об "очищении" доброго имени рода. Однако Александр не собирается "поднимать лапки" и сдаваться без боя.
Это история не столько об удивительной судьбе бывшего рядового Красной Армии, сколько история о Великой стране. .
Вчера он был последним солдатом человечества, павшего жертвой своей собственной глупости под натиском чуждой цивилизации. Он, как и остальные люди, должен был пасть за Землю в сражении, но судьба распорядилось иначе. Теперь он, бывший пилот штурмового звездолета, в теле подростка в странном мире, похожем на его старый мир, но основанном на власти магически сильных боярских и дворянских родов. Он внешне другой, но внутренне все тот же. В нем, по-прежнему, живет неутоленная жажда мести чужим за гибель своего мира… Сможет ли он ее утолить, когда нет ни единого намека на дорогу домой? Посмотрим…
Путем проб и ошибок Колин пытается выстроить из аморфного, потерявшего всякую надежду, клана нечно новое. Он спотыкается, набивает себе и своим товарищам шишки, но упорно двигается вперед, увлекая за собой все новых и новых гномов и… людей. А то, что он помнит из прошлой жизни, стало ему подспорьем в непростом пути к обретению силы.
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
В одной далекой-далекой галактике появился один свежерожденный клон. Правда несколько несвойственного для данной галактики типа. Да и создатель клона эту далекую-далекую недолюбливает, да и в целом — все вышло странно и не так.
Авария на картинге перебросила сознание программиста и по совместительству гоночного фаната Михаила Шумилова, не сумевшего в свое время реализовать себя в автоспорте, в тело подростка-гонщика на несколько лет назад. Сможет ли он использовать знания о ближайшем будущем, чтобы менять ход событий, и чего достигнет в чемпионате F4 — нижней ступени гонок на автомобилях с открытыми колесами? Ведь от этого зависит и его будущее тоже. Мечта исполнилась, пусть и таким неожиданным образом. Теперь главное — не упустить полученный второй шанс.