Князь Святослав - [36]

И тут из ворот горящего города вышел улыбающийся Морозко.

– Ты так остервенело работал мечом, великий князь, – сказал он, – что булгары растерялись и не заметили, как я с дружиной проник в город. Ну и запалил его со всех сторон, пока мои дружинники добивали там вооруженных мужчин. Все просто, только учти, что хазары и сами хитры. И ты, прежде всего, думай об их хитрости, а не уповай на собственное нахальство.

Великий князь на этот раз не обиделся. Морозко был прав, и он, виновато вздохнув, искренне поблагодарил его.

– Отдать дружинникам воеводы Морозко всю добычу, – сурово распорядился он. – Кто позарится хоть на колечко, выгоню!

– Какая там добыча… – отмахнулся Морозко.

Святослав сурово глянул на него, и воевода сразу примолк.

– Похоронить человека Неслыха с великой честью. Как варяга, в лодье. Вокруг уложить сорок отрубленных голов вражеских воинов и одну заколотую женщину…

– Это уж слишком, великий князь…

– Они совершили неслыханное злодеяние! – выкрикнул Святослав. – Они убили посла, и пощады им быть не может. Исполнить, как я повелел!

Морозко вместе с дружинниками уложили убитого посла, бросили к его ногам сорок отрубленных голов воинов, мертвую девушку и три сломанных меча. Затем труп посла обложили ветвями можжевельника и берестой, подожгли и оттолкнули от берега.

Потрясая мечами, дружинники кричали «Слава!», пока горящая лодка не скрылась с глаз.

Три дня великий князь Святослав праздновал тризну по погибшему послу. А потом огнем и мечом прошел по всей Волжской Булгарии, сжигая дома и беспощадно убивая мужчин. Волжская Булгария практически перестала существовать.

4

После кровавого разгрома Булгарии Святослав велел дружинам грузиться на суда прежним порядком и сплавляться далее вниз по Волге. Движение громоздких судов и здесь было осложнено многочисленными блуждающими отмелями, а потому продвигались они медленно. С песчаных заносов насады вытаскивали новгородцы без оружия, чтобы не привлекать внимания посторонних глаз. Повелев дружинникам прятаться в сырых трюмах, великий князь вместе с Морозко лежал на палубе в холщовой рубахе и таких же портках. Лежал, прикрыв веки и делая вид, что дремлет, тщательно обдумывая, как бы поближе подкрасться к Хазарскому каганату. Поэтому и выслал вперед две лодки-однодеревки с глазастыми проверенными друзьями, Сфенклом и Радыпей, которого оценил в первых же стычках с булгарами. Они должны были не только находить дорогу среди отмелей, но главным образом приглядывать за берегами.

– Ну, куда дальше? – вздохнув, угрюмо спросил Морозко.

– Ты забыл, сколько буртасы убили русских витязей моего отца?

– Представляю, какую резню ты, великий князь, там устроишь.

– А ты знаешь, воевода, полководцев с мягким сердцем?

– Знаю. Свенельд.

Великий князь помолчал. Потом сказал:

– Свенельд хранит южные границы Руси.

– А ты? Мстишь сыновьям и внукам неразумных буртасов?

– А я завоюю себе собственное княжество! Собственное, воевода, собственное!

– Завоюешь, – согласился воевода. – Но в нем вряд ли найдется место для меня.

– Так… – Великий князь растерялся, что очень редко случалось с ним. – Так без тебя я ничего не смогу сделать. Ты, воевода, не только моя правая рука, но и учитель.

Морозко не сдержал самодовольной усмешки. Но сказал:

– Жестокости я тебя не учил.

– С булгарами я погорячился, хотя они убили посла, а это – величайшее преступление. Но ведь буртасы перебили дружинников моего отца, что требует отмщения, воевода. И все же женщин я не трону.

– Княжеское ли это слово, великий князь?

– Слово есть слово.

Морозко помолчал. Потом сказал, основательно подумав:

– А если они сдадут город?

– Они знают, что их ждет.

– И все же, великий князь?

Теперь промолчал Святослав.

– Послом к буртасам поеду я, – твердо сказал Морозко.

– Не поедешь. Месть за погибших киевлян священна. И я возьму их город на копье.

– И не устроишь больше похорон варяга?

– Если они тебя не убьют.

Опять помолчали. Потом Морозко сказал:

– Напрасно ты, великий князь, своих друзей в дозор отправил. Буртасы давно знают, что ты идешь на них. И готовятся придержать нас, пока не разбегутся женщины и дети.

– Почему ты так решил?

– Потому что мы плывем среди песчаных отмелей по изгибам Волги, а жители разгромленной тобою Булгарии давно уже известили буртасов о нашем появлении. Их тропки куда прямее наших.

Дозорная лодка, плывущая впереди вдоль левого берега, неожиданно развернулась и направилась к первой насаде.

– Что-то приметили, – сказал Святослав. – Там – Радыпя из Новгорода. Парень старательный.

Лодка еще не подошла к насаде, как Радыпя, вскочив, закричал:

– Конный разъезд вдоль левого берега!

– Молодец! – крикнул великий князь. – Ступай к берегу, следуй далее под кустами!

– Ну, я же тебе говорил, что тропки всегда прямее реки, – сказал Морозко.

– Знают, что им пощады не будет.

– Не надо. – Морозко вздохнул и сокрушенно покачал головой.

– Что – не надо?

– Сирот плодить, княжич. Город ты спалишь, долг того требует, но мужиков-то подряд не коси. Не выживут тут бабы и детишки без мужиков. Обезлюдишь Волгу, и кочевники на наши земли бросятся.

Великий князь сурово молчал.

– И когда это было? – вновь начал Морозко. – Тех, кто наших воинов порешил, уж и в живых-то нет. А сын за отца – не ответчик.