Князь Семен Пожарский и Конотопская битва - [33]
25 июля в товарищах с князем Ю.А. Долгоруковым велено «быть в Смоленске брату его, околничему и воеводе князь Петру Алексеевичи) Долгорукове»[230], который должен был со смоленскими полками идти на Украину. Полки князя П.А. Долгорукова выступили из Смоленска в Севск, а оттуда в Путивль, куда они пришли 1 сентября.
В первый день осени к воеводе приехали посланцы от нежинского полковника Василия Золотаренко чтобы «вины их отдать и быти им под… Великого Государя самодержавною высокою рукою в вечном подданстве по-прежнему». Через два дня царю присягнул Нежинский полк, затем — Переяславский. Казацкие полковники наемников Выговского, «которые были ляхи и немцы в Переясловле, и в Нежине, и в Чернигове, и в иных местах… всех побили до смерти с три тысячи человек»[231].
4 сентября войско Трубецкого снова двинулось на Украину. 6 сентября царю присягнул Прилуцкий полк, а 9 сентября авангард русской армии под командованием А.В. Бутурлина вошел в Нежин. Киевский воевода В.Б. Шереметев сообщил в Москву, что переяславский полковник Т. Цицура привез ему «знамя изменника ж Ивашки Выговского, да корнет маеора Яна Зумира». Черниговский полковник А. Силич захватил полковника Юрия и Илью Выговских, майора Зумира и других пленных. 12 сентября трофейные знамена и названные пленники были отправлены в Москву.
Опасность большого вторжения крымско-татарской орды в русские земли миновала. Поход войск князя Ю.А. Долгорукова на Украину был отменен. 16 сентября ему было приказано распустить войска, собранные в Туле, и возвращаться в Москву.
27 сентября армия князя Трубецкого вошла в Переяслав. На следующий день пришло сообщение от правобережных полков Войска Запорожского о том, что казаки взбунтовались против Выговского, и на раде выбрали «гетманом Юрья Хмельницкого, и знамя и булаву и печать и всякие дела Войсковые у Выговского взяли и отдали Юрью».
Вторая Переяславская Рада состоялась 17 октября 1659 года. На раде все Войско Запорожское «учинилось под его Великого Государя самодержавною рукою в вечном подданстве по-прежнему»[232]. Новым гетманом Украины был избран сын Богдана Хмельницкого — Юрий. Царь приказал воеводам разместить русские гарнизоны (кроме Киева) еще в пяти «черкаских городах»: Переяславе, Нежине, Чернигове, Брацлаве и Умани «для обороны от неприятелей». После этих, крайне необходимых мер, никакие поражения в боях или новые измены гетманов уже не могли оторвать Киев и Левобережную Украину от России.
Причины поражения и значение битвы
За 350 лет, прошедших со времени битвы под Конотопом, история о ней обросла многими мифами и слухами. В представлении украинских историков, это сражение больше походит на легендарное, эпическое событие вроде Троянской войны. Большую роль в создании «конотопского мифа» сыграл выдающийся российский историк С. М. Соловьев. В частности, именно он, без всяких на то оснований, написал, что «цвет московской конницы, совершившей счастливые походы 54-го и 55-го годов, сгиб в один день». Он же сделал необоснованный вывод о том, что «никогда после того, царь московский не был уже в состоянии вывести в поле такого сильного ополчения»[233].
В результате научных исследований А.А. Новосельского и Н.В. Смирнова, а также проведенной нами работы, видно, насколько преувеличены слухи, повторенные Соловьевым без должного исследования документальных источников и критического анализа нарративных материалов. Сообщая о том, что по случаю гибели дворян под Конотопом был объявлен траур, и «в печальном платье вышел Алексей Михайлович к народу», Соловьев не понял, что этот траур был вызван не столько числом погибших (в XVII веке были и более тяжелые поражения), сколько гибелью многих молодых представителей московских дворянских фамилий (249 человек). По данным Н.В. Смирнова, это 15 % от участвовавших в походе «московских чинов»[234]. В случае участия Алексея Михайловича в военном походе, они составляли Государев полк, являвшийся личной гвардией царя. Ни в одном другом сражении русско-польской войны 1654–1667 гг. русская элита не несла такие значительные потери. Этот факт нашел отражение во многих родословных книгах российского дворянства.
Царский указ об укреплении Москвы действительно имел место. 4 августа «по Крымским вестям, указал Государь на Москве делать город земляной и по городу острог всем государевым всяких чинов людем»[235]. Опасаясь внезапного налета небольших татарских отрядов, которые могли прорваться через засечную черту по Оке, на всякий случай, столицу подготовили к обороне. Руководство «городовым делом» было поручено князьям Н.И. Одоевскому и Ф.Ф. Волконскому. Начались земляные работы для укрепления Москвы, обновили бастионы Замоскворечья, построенные еще в 1634 году. Однако «слух, что Государь уезжает за Волгу, за Ярославль» был не более, чем слухом. Никакими документами он не подтверждается. Тот же С. М. Соловьев в итоге заметил, что: «в Москве напрасно очень беспокоились. Конотопское дело было явлением случайным, не могшим иметь никаких важных последствий»
16 (26) июля 1662 г. войска Московского государства одержали свою самую большую победу в Русско-польской войне 1654–1667 гг. как по общей численности сражающихся сторон, так и по потерям проигравшей стороны. В Каневской битве противник потерял 8 тыс. убитыми, пленными и утонувшими в Днепре. В качестве трофеев победителям достались 117 знамен, 22 орудия и весь обоз побежденных. Парадокс в том, что эта битва почти неизвестна историкам. Более того, о победе русских войск и верных царю казаков левого берега Днепра постарались забыть вскоре после завершения войны с Речью Посполитой.
Небольшая книга об освобождении Донецкой области от немецко-фашистских захватчиков. О наступательной операции войск Юго-Западного и Южного фронтов, о прорыве Миус-фронта.
В Новгородских писцовых книгах 1498 г. впервые упоминается деревня Струги, которая дала название административному центру Струго-Красненского района Псковской области — посёлку городского типа Струги Красные. В то время существовала и деревня Холохино. В середине XIX в. основана железнодорожная станция Белая. В книге рассказывается об истории этих населённых пунктов от эпохи средневековья до нашего времени. Данное издание будет познавательно всем интересующимся историей родного края.
У каждого из нас есть пожилые родственники или знакомые, которые могут многое рассказать о прожитой жизни. И, наверное, некоторые из них иногда это делают. Но, к сожалению, лишь очень редко люди оставляют в письменной форме свои воспоминания о виденном и пережитом, безвозвратно уходящем в прошлое. Большинство носителей исторической информации в силу разнообразных обстоятельств даже и не пытается этого делать. Мы же зачастую просто забываем и не успеваем их об этом попросить.
Клиффорд Фауст, профессор университета Северной Каролины, всесторонне освещает историю установления торговых и дипломатических отношений двух великих империй после подписания Кяхтинского договора. Автор рассказывает, как действовали государственные монополии, какие товары считались стратегическими и как разрешение частной торговли повлияло на развитие Восточной Сибири и экономику государства в целом. Профессор Фауст отмечает, что русские торговцы обладали не только дальновидностью и деловой смёткой, но и знали особый подход, учитывающий национальные черты характера восточного человека, что, в необычайно сложных условиях ведения дел, позволяло неизменно получать прибыль и поддерживать дипломатические отношения как с коренным населением приграничья, так и с официальными властями Поднебесной.
Эта книга — первое в мировой науке монографическое исследование истории Астраханского ханства (1502–1556) — одного из государств, образовавшихся вследствие распада Золотой Орды. В результате всестороннего анализа русских, восточных (арабских, тюркских, персидских) и западных источников обоснована дата образования ханства, предложена хронология правления астраханских ханов. Особое внимание уделено истории взаимоотношений Астраханского ханства с Московским государством и Османской империей, рассказано о культуре ханства, экономике и социальном строе.
Яркой вспышкой кометы оказывается 1918 год для дальнейшей истории человечества. Одиннадцатое ноября 1918 года — не только последний день мировой войны, швырнувшей в пропасть весь старый порядок. Этот день — воплощение зародившихся надежд на лучшую жизнь. Вспыхнули новые возможности и новые мечты, и, подобно хвосту кометы, тянется за ними вереница картин и лиц. В книге известного немецкого историка Даниэля Шёнпфлуга (род. 1969) этот уникальный исторический момент воплощается в череде реальных судеб: Вирджиния Вулф, Гарри С.