Князь Никто - [66]

— Волынин встречался с аптекарем в моей труповозной конторе? — пробормотал я.

— В общем, он ему говорит, что через три дня нужно все устроить, — продолжила рассказ Анастасия. — Нет–нет, не перебивайте, а то я могу что–то забыть или перепутать. Через три дня, ага. Аптекарь тогда возразил, что, мол, маловато три дня, он еще неделю может держать его на крючке, а если раньше дело сделать, то денег получится меньше. Тогда усатенький начинает очень таким сладким голосом намекать аптекарю, что его дело здесь вообще десятое, и раз ему сказали, три дня, то обсуждать это — не его еврейское дело. Он повздыхал, но согласился. Спросил только, будет ли там какая–нибудь защита. Да, вроде бы именно так… Как я поняла, он опасался, что когда тот, кого они ни разу не назвали, будет сопротивляться, ему может первому прилететь, и это его нисколько не радует. Тогда голос усатенького стал еще слаще, и он спросил, как аптекарь относится к каторге. И еще — как поживает его мамаша. В общем, неприятный такой тип на самом деле, мне прямо ужасно не понравился. Мне даже аптекаря в какой–то момент жалко стало.

— А еще кто–нибудь там в это время был? — спросил я.

— Не знаю, — девушка дернула плечиком. — Там большая комната, но лампа очень слабая, было видно только то место, где они сидели.

«Наверное, труповозную контору уже кому–то передали, — подумал я. — Когда обнаружили, что трупы никто не убирает…»

— Потом он его выпроводил, — Анастасия набрала в грудь воздуха. — Ну, этот с усиками нашего аптекаря. А я настолько осмелела, что просто проскочила через большую комнату по стене, открыла дверь и выскочила следом. Кажется, Волынин меня даже заметил. Ну, или может не совсем меня, просто какое–то движение. Но я уже снаружи была, не стала оставаться и смотреть, как он себя поведет дальше.

— А потом аптекарь домой пошел? — спросил я.

— Неа, — Анастасия мотнула головой. — Он вышел из этого вонючего лабиринта, закурил. У него еще руки дрожали, я по огоньку видела. А потом пошел вроде как обратно вдоль площади, но остановился возле распивочной со стоячими столиками. Заказал себе кружку чего–то и подозвал мальчишку. Дал ему монетку и что–то на ухо прошептал. Мальчишка убежал, а этот ждать остался…

Глава 22. Кое–что о помощи, которую не просят

Анастасия встала и походила по комнате, будто вторая часть истории тревожила ее гораздо больше, чем первая. Она налила себе воды из графина, сделала несколько глотков, поставила стакан на место и вернулась на свой стул.

— Он ждал недолго, минут, может, десять, я не засекала, — Анастасия сцепила пальцы в замок, и несколько раз стукнула сцепленными ладонями по столу. — А потом к нему подошел такой… такой… длинный, тощий, с жутким каким–то лицом, шея замотана длинным шарфом, а на голове — беретик. Я сначала думала, может картуз… ну кто может носить берет на Сенной площади? И вроде выглядит как–то глупо, но от него прямо мороз по коже.

Девушку явственно передернуло. Она втянула голову в плечи, в глаза — искорки пережитого испуга.

— Мне прямо спрятаться захотелось сразу куда–нибудь, — она шумно выдохнула и потерла глаза кулаками. — Но я подобралась поближе и прислушалась к тому, о чем они там разговаривают. Аптекарь волновался, трепал в руках носовой платочек. А этот, страшный, вроде как пытался его успокоить. По плечу хлопал, улыбался. А глаза как у волка, вообще ни тени улыбки. И мне слышно все равно не было. Я тогда еще ближе подошла… И тут он на меня как зыркнет. Прямо как будто в душу заглянул. А я совсем рядом стою и думаю: «Ой, мамочки, вот я и попалась!» Но вроде обошлось. Он поморщился так, будто ему что–то показалось, и к разговору вернулся.

— О чем они говорили? — нетерпеливо спросил я. Опознать человека, с которым встречался наш аптекарь, было совершенно несложно. Может быть, на Сенной площади был еще один человек в берете, способный внушить ужас юной девушке одним своим видом, но что–то мне все–таки подсказывало, что конкретно этого человека я знал. Веласкес. Правая рука Ядвиги, теневой повелительницы воров, нищих и бродяг. А возможно он и есть настоящий некоронованный король. Только предпочитает править из тени.

— Ты что, знаешь этого… в беретике? — быстро спросила Анастасия.

— Думаю, что да, — я кивнул. — Так о чем был разговор.

— Аптекарь хотел, чтобы исчез какой–то Волынин, — ответила девушка. — Сначала они торговались о цене. Тот в беретике хотел пять сотен рублей, а аптекарь сбивал цену. Сошлись на четырех с половиной сотнях. А потом… Потом они поспорили о том, где подходящее место. И аптекарь сказал, что точно знает, что через три дня этот Волынин придет в один дом в Конном переулке.

— В Конном? — переспросил я. — Вот так совпадение!

— Ну, это не то, чтобы рядом с усадьбой, — Анастасия прикусила губу. — Это почти на набережной Екатерининского канала, я посмотрела на адрес, когда мимо проходила. Там такой дом обшарпанный, выглядит как заброшенный. Окна забиты досками… Ой, я не дорассказала разговор. В общем, аптекарь сказал, что если он исчезнет позже этой встречи, то вторую половину денег он не заплатит, потому что это уже вроде как не будет иметь значения. И еще сказал, что главное, чтобы больше никто из тех, кто там будет, не пострадал. И тогда беретик ответил, чтобы тот не беспокоился, они всегда ювелирно точны. Потом аптекарь незаметно передал ему деньги, и беретик ушел. Аптекарь еще чуть–чуть постоял. Выкурил папироску. И тоже пошел. К Конному переулку. Вот теперь все. А кто такой этот в беретике?