Князь Никто - [30]

Я бросил на кровать пахнущую дешевым лавандовым мылом сероватую рубашку.

Задумчиво посмотрел на холщовые брюки. Почти целые, только одна заплата на колене.

Вздохнул.

Нет, время магазинов модной одежды пока еще не настало. Если я появлюсь в нормальном костюме здесь, в Вяземской Лавре, меня обчистит первая же встреченная шпана. И отбиться от нее со своей примитивной магией я точно не смогу. Тем более, что крысеныши не дуэлировать со мной будут, а просто двинут по башке чем–нибудь, когда я меньше всего буду этого ожидать. А потом я очнусь голый в куче мусора рядом с Сенным рынком. Если вообще очнусь.

Я еще пару минут постоял завернутым в одно только ветхое льняное полотенце, наслаждаясь ощущением хоть как–то отмытой кожи. Ну, насколько это можно было устроить, имея в распоряжении только тазик, ковшик и скребок. Помечтал о горячей ванне с высокой шапкой ароматной пены.

Отбросил еще один соблазн устроить себе это прямо сейчас, потратив часть денег на апартаменты с прислугой в каком–нибудь из дорогих отелей.

Правда, скорее всего, если явиться к ним в таком виде, то они этакого почетного гостя с лестницы спустят, а не ванну ему приготовят. С пеной, ага.

Почему–то эта мысль меня развеселила. «Куда вы меня тащите?! Я совершеннолетний! У меня паспорт есть! И деньги тоже! Я просто хочу в ванну».

Я оделся и критически осмотрел себя. Брюки были мне велики, в них можно было еще одного меня запихать. А то и двоих таких. Чтобы они хоть как–то держались, пришлось затянуть их ремнем. Рубаха, хоть и была самой маленькой из всех одежек Пугала, спокойно могла бы выполнять роль не самого неприличного платья у какой–нибудь девушки моей комплекции. Правда, рукава бы тоже висели до колен, но рукава можно и закатать.

Но эта одежда была хотя бы чистой.

Остаток дня я потратил на прогулку до Сенного рынка за едой, накупил с голодных глаз здоровенную торбу всего — каких–то пирожков, несколько колец толстой ароматно пахнущей колбасы, головку сыра, краюху серого хлеба и десяток сдобных булочек… И уже сгибаясь под тяжестью этого всего, не смог пройти мимо прилавка с яблоками в карамели, потратил пятак, заполучил политое жженым сахаром лакомство и сгрыз его, усевшись прямо на тротуар.

Вернувшись домой, я некоторое время блаженствовал, набивая желудок и не заботясь о правилах приличия. Я откусывал попеременно то пирожок, то колбасу, запивая все это роскошество шипучим квасом. Меня снова накрыло волной радости от обладания юным телом — я мог позволить себе есть что угодно и сколько угодно. И даже если я сейчас обожрусь до состояния «не могу пошевелиться», то никакими страшными последствиями со стороны желудка, печени и прочих внутренностей мне это не грозит.

Сморило меня, когда я доел шестой пирожок и практически догрыз кольцо колбасы.

Я так сидя и заснул, зажав в руке оставшийся хвостик.

И проснулся, когда чуть не свалился со стула.

Несколько секунд я пытался вспомнить свой сон. Снилось мне, как я был уверен в момент пробуждения, что–то очень важное. Но другая мысль оказалась важнее.

Сумерки.

Это значит, что до полуночи уже совсем близко. Если я вообще все не проспал.

Я сунул в рот недоеденную колбасу и бросился к двери. Отодвинул засов. Огляделся, подыскивая место, где я мог бы спрятаться, но так, чтобы увидеть, что за темные дела затеял в конторе Пугала хитрожопый чиновник с котельной. Или хотя бы услышать.

На повороте лязгнули колеса груженой повозки.

Думать было уже некогда.

Я нырнул в сундук рядом с дверью и закрыл крышку.

Дверь скрипнула, раздались чьи–то осторожные шаги. Заскрипели петли большого засова. Человек двигался уверенно, будто делал это уже не в первый раз. Заскрипели петли ворот — повозку собрались загнать внутрь.

Хм. Интересно…

Сопровождали повозку три человека. Может и больше, но тогда остальные, кто бы они ни были, никак себя не проявили. Да и эти трое почти не разговаривали. Я слышал, что как они ходят туда–сюда, иногда раздается скрип повозки, как будто на нее наступают или наваливаются. И еще — стук дерева о дерево. Будто кто–то ставит на деревянные нары деревянные же ящики.

Повозка выкатилась, ворота скрипнули, лязгнул засов. Потом снова раздались осторожные, но уверенные шаги. Дверь закрылась.

Пару минут я не шевелился. Мало ли, вдруг кто–то остался внутри вместе с тем, что сгрузили с повозок. Но было тихо. Если бы хоть кто–то остался, то вряд ли он затаился бы настолько, что вообще не двигался.

Это явно была какая–то контрабанда или нелегальная торговля. И труповозную контору Пугала с участием мелкого паршивца, в тело которого меня подселил Повелитель Червей, использовали как перевалочный склад.

Мне стало любопытно. Я приподнял крышку сундука. Совсем чуть–чуть, чтобы осмотреться. Никого не было. Несмотря на густой полуночный сумрак, было видно, что на нары составили несколько длинных и узких ящиков. Для гробов маловаты. Интересно, что там? Оружие?

Я выскользнул из своего укрытия, подошел к окну и прислушался. Где–то за поворотом подвыпившая компания горланила песню, разобрать слова которой можно было только влив в себя такого же пойла. Откуда–то сверху раздавался жеманный смех. Азартные хэканья и звуки ударов — кого–то били. Ни звука колес, ни звука приближающихся шагов пока что слышно не было.