Князь мира - [40]
Первое время хотели даже наладить погоню, чтобы от Михайлова батрака Мишутку отбить, но как было решиться: как бы чего не случилось в дороге, потому что, по всей видимости, Михайлов батрак не отдал бы задаром Мишутку, дело же касалось всех и каждого, потолкали только друг дружку в бока, потому что в таких делах мужик и до сей поры большой соли не видит…
К тому же тут вскоре после Покрова, когда в деревнях по старине кончали пасти стадо, вывалил снег сразу на пол-аршина[12] и с первой же пороши заладил каждый день без отдыху и передыху. Кончился снег, мороз важный ударил, по утрам, лениво вылезая из печки, подолгу застаивался на одной ножке дым над крышами, розовея густой шапкой на солнце высоко под небом, завалило по ворот лес, дороги с летника ссунуло в бок на лужайки, и по лужайкам поплыли-поплыли большие сугробы, как белые лебеди в песне по морю, упирая белые лебединые груди в закуты, в заворы, под соломенные застрехи крыш… засело в лебедином пуху Чертухино по самые уши, где уж тут из дома идти бог знает какую даль, в сарай едва пролезешь за сеном!
Только уж и отважились по этому делу наказать Секлетинье, когда та по обету в поминовение мужа собралась в обычное свое богомолье:
- Ты, Склетинья, неравно там догляди.
- Без вас, дураков, знаю, - отпалила мужикам Секлетинья, - ученого учить только портить, фефи!
А и в самом деле, жалко… жалко, что упустили!
Коснись дело на теперешний разум, повернулось бы все другой стороной, потому нарушен был мирской интерес: высидели, можно сказать, всем обществом змеиное яйцо себе на утеху!
Да, уж такая это история, и мы тут совсем ни при чем!
Спутаны в ней все концы и начала не хуже, чем в любом житии!
Да и как же тут не перепутаться концам и началам в таком темном приютище, обложенном кругом непроходимыми болотами, непролазными лосиными чащами, словно вековечным врагом!
Надо также то только подумать, прежде чем осудить мужика, кто над ним спокон веку не казнился, кто не мудровал над его дурной головой?..
И барин и татарин, все посидели - благо широкая - у мужика на спине!
Взбиты вихры у него на затылке от этих поседок, а голова ведь тоже не мякиной набита, если по правде сказать, так в ней ни одной дырки не сыщешь, сметливая она и упорная и похожа на старинный добротный замок с хитрым и замысловатым отпором, а осторожка его вечная и боязность перед всем и перед всяким от вековечной маяты и лихоты: иной, глядишь, не мужик, а картина, и хмельного много не потребляет, и сила - медведю завидно, а как случится с базара проезжать под осень по темному лесу, когда ветер звонит, раскачивая голые сучья, словно пьяный звонарь веревки на колокольне, - так сразу сделается размазня размазней, от страху даже за ухо натычет крестов!
Немудрено: в люльке еще в благой час перепуган!
И чего только в такую минуту не привидится, не примерещится ему за дорогу, ну, зато, вернувшись домой, порасскажет!
Чего же тогда дивного в том, что про барина Бачурина столько разной всячинки наворотили, кто ради того же страху, кто же стараясь сказать одну сущую правду, но и правда, видно, такая была, что походила больше на выдумку и небылицу.
Легко только сказать: барин Бачурин!
Откуда у него появилось такое богатство?
Из-за этого богачества все и дело: кому же богатым не хочется быть!
*****
На этот раз Секлетинья что-то долго проходила, и, когда вернулась с богомолья, все село сбежалось к ней в избу.
- Богу молясь, Склетинья, с богомольем тебя, с души очищеньем!
- Спаси Христос, православные, - скромно ответила всем Секлетинья, -и то помолилась, словно обмылась! Ноженьки все обломала!
- Не видала ль чего такого там, Склетинья? - мужики сразу вступили в расспросы. - Мы уж думали ненароком, что ты не вернешься!
Фуколка губы поджала.
- Ну, что, - передохнул Семен Родионыч, - что, кума, скажешь?
- Чего "что"? - отгрызнулась сразу вдова. - Спрашиваете, а и сами не знаете что?
- Не видала?.. Небось где только не побывала!
- Кого?..
- Известно кого - Михайлу с Мишуткой?
- Не, православные, не приходилось! Одни монахи по пути попадались!
Но по Секлетиньиному лицу, по тому, как она ручки да локотки поджала, сразу сметил Семен Родионыч, что кума не хочет всего говорить, скрывает, как, положим, на ее месте скрыл бы и всякий, хотя видно, что разнюхала все до подноготной, потому что и в самом деле баба дотошница, во всякий случай встрешница, мужики побородатее, да и те не решились пускаться в такую пору в дорогу, а у Секлетиньи страх, видно, только под мышкой щекочет, хотя сейчас глаза и вылезли на лоб.
- Ну! - толкнул ее в бок Семен Родионыч.
- Да говорю вам, что не видала, чего привязались?!
- Да ты рассказывай знай!
- И… и… милые мои… велики у вас кулаки, да сами дураки!
Плюнула Секлетинья мужикам под ноги и чертыхнулась.
- А ты не кори, а дело говори!
Но Секлетинья, должно быть, и сама тогда почуяла еще со свежей дороги под живой памятью о встрече с Михайлой, что не пройдет ей задаром такая тайна, как потом, впрочем, и вышло, фукнула она ежихой на мужиков и от греха отошла за печку, мужики постояли и ни с чем скоро хлопнули дверью.
- Пусть… пускай ее, - решил за всех Семен Родионыч, - язык развяжет, сама все расскажет! Не может быть, чтобы столько время пропадала и ничего не узнала! Не таковская баба!
С каждым годом творчество Сергея Клычкова завоевывает все большее признание читателей. После выпуска первых поэтических сборников «Песни» (1911) и «Потаенный сад» он примыкает к новокрестьянскому направлению, во главе которого были Н. Клюев и С. Есенин. С большим мастерством Клычков разрабатывал мотивы русской песни и сказки. В 1937 году он был незаконно репрессирован, и его самобытная поэзия и проза на многие десятилетия были преданы забвению. В настоящую книгу вошло лучшее из поэтического наследия С. Клычкова.
Проза русского советского писателя С. А. Клычкова (1889- 1940) связана с гоголевской традицией совмещения реального и фантастического планов - это создает в романах "Сахарный немец", "Князь мира" и др. атмосферу гротескно-сказочного быта, в котором действуют его излюбленные герои - одинокие мечтатели, чудаки, правдоискатели.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проза С.Клычкова (1889-1940) сказочная по форме, пронизана народно-поэтическим восприятием мира. Он пишет о самобытности, природной одаренности крестьянина старой Руси, языческой стихии его воображения. Критика 1920-30-х годов сравнивала прозу писателя с творчеством Гоголя, Лескова, Мельникова-Печорского.
Из книги: Алексей Толстой «Собрание сочинений в 10 томах. Том 4» (Москва: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г.)Комментарии Ю. Крестинского.
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)
Статья Лескова представляет интерес в нескольких отношениях. Прежде всего, это – одно из первых по времени свидетельств увлечения писателя Прологами как художественным материалом. Вместе с тем в статье этой писатель, также едва ли не впервые, открыто заявляет о полном своем сочувствии Л. Н. Толстому в его этико-философских и религиозных исканиях, о своем согласии с ним, в частности по вопросу о «направлении» его «простонародных рассказов», отнюдь не «вредном», как заявляла реакционная, ортодоксально-православная критика, но основанном на сочинениях, издавна принятых христианской церковью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В первый том трехтомного издания прозы и эссеистики М.А. Кузмина вошли повести и рассказы 1906–1912 гг.: «Крылья», «Приключения Эме Лебефа», «Картонный домик», «Путешествие сера Джона Фирфакса…», «Высокое искусство», «Нечаянный провиант», «Опасный страж», «Мечтатели».Издание предназначается для самого широкого круга читателей, интересующихся русской литературой Серебряного века.К сожалению, часть произведений в файле отсутствует.http://ruslit.traumlibrary.net.
Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В двенадцатый том настоящего издания входят художественные произведения 1874–1880 гг., публиковавшиеся в «Отечественных записках»: «В среде умеренности и аккуратности», «Культурные люди», рассказы а очерки из «Сборника».