Князь Кий: Основатель Киева - [19]

Убаюканный теплом и тишиной, он незаметно для себя уснул. Разбудил его задорный голос, прозвучавший, как ему показалось, с самого неба:

   — Эй, богатырь, коня проспал! Увели твоего коня!

Он вскочил, взъерошенный, ничего не соображая. Дико оглянулся. Конь пасся на прежнем месте.

   — Да вот же он, — растерянно проговорил он.

   — Он ли? Может, другой совсем? — спросил тот же голос, и только тут Кий увидел Тамиру. Она сидела на красивом белом скакуне, немного откинувшись назад. Одета она была в мужской аварский костюм: чёрные брюки и куртку, из-под которой виднелась белая кофточка с отложным воротничком; на ногах лёгкие сапожки без каблуков, по плечам её рассыпались густые чёрные волосы; к седлу были приторочены удочки и котелок.

Остатки сна окончательно покинули Кия. Он засмеялся, вскочил на коня, и они поехали к месту рыбалки. Дорога привела к Днепру, они неторопливо двинулись вдоль берега. Наконец Тамира воскликнула:

   — Вот здесь мы рыбачили с папочкой!

Она направила коня по тропинке к реке. Остановилась возле воды.

   — Не правда ли, чудесное место?

Место было действительно замечательное: высокий глинистый обрыв, перевитый подмытыми корнями деревьев, переходил в небольшой песочный пляж. Как видно, оно давно было облюбовано рыбаками, потому что виднелось несколько кострищ, возле которых торчали рогатины, валялись перекладины для подвешивания котелков.

Тамира выбрала для себя удочку, ловко насадила на крючок червяка и довольно умело забросила в тихую заводь. Кий облюбовал две донки по два крючка на каждой. Заправив их червями, он со словами «Ловись, рыбка большая и маленькая!» далеко закинул в реку. Лески привязал к колышкам, повесил на них по палочке-сторожке. Стали ждать поклёва.

Стояла удивительная тишина. В ровной глади воды небо с редкими облаками отражалось с такой чистотой и правдоподобием, что дух захватывало смотреть в эту голубую бездну.

У Тамиры запрыгал поплавок, она тотчас подсекла и вытащила подлещика.

   — Поймала! Смотри, какого большого заловила! — восторженно кричала она.

   — Хороший улов. Только кричать не следует, рыбу распугаешь.

У него заплясала палочка-сторожка. Он метнулся к удочке и стал быстро выбирать леску; она туго натянулась и мелко дрожала. По телу пробежала волна азарта. «Крупняк!» — определил он. С приближением к берегу леска натянулась ещё сильнее, рыба стала ходить из стороны в сторону, но Кий упорно подводил её всё ближе и ближе к себе и, наконец, плавным рывком выбросил на песок, ухватил за жабры. Это был приличного размера сазан. Тамира прыгала рядом и радостно хлопала в ладошки.

Поклёвки сменялись периодами ожидания. Улов получился приличным. Костер Кий взял на себя, а Тамира занялась приготовлением ухи. Над рекой потянулся одуряющий запах, на который скоро явились две худющие собаки с грустными глазами; они молча улеглись вдали от рыбаков и стали покорно и терпеливо ждать, когда их покормят.

Наконец, уха сварилась. Кий наполнил две чашки — себе и Тамире, а остатки вылил в глиняную чашу, валявшуюся на песке: её, видно, использовали рыбаки для кормления собак. Тамира в это время сматывала удочки, перевязывала тесёмками, прилаживала к седлу.

Наконец принялись за еду. Она ела не торопясь, маленькими глоточками, понемногу откусывая кусочки хлеба. Кий хлебал с аппетитом, не забывая хвалить повариху.

Тамира съела уху, протянула чашку Кию:

   — Налей ещё. Такая вкуснятина.

   — А всё, — просто ответил он. — Сопливых вовремя целуют.

   — Как-как? — переспросила она.

   — Раньше надо было попросить добавки. Я собакам отлил, а свою съел, — и перевернул чашку вверх дном.

   — Нет, нет, как ты сказал? Сопливых вовремя целуют? — И она залилась звонким смехом. От её голоса из ближайших кустов вспорхнула стайка пташек и низко промчалась над рекой, чётко отразившись в ровной глади воды.

   — Да нет... Я хотел сказать, — оправдывался он... Но она продолжала заливаться неудержимым смехом:

   — Ой, не могу! Сроду не слыхала такого выражения!

Потом они уложили вещи и пошли к лошадям. Шли близко друг к другу. Как-то само собой взялись за руки. Потом он притянул её к себе и поцеловал в щёку. Пошли дальше, молча, глядя в землю. Возле коней остановились. Она взглянула ему в глаза. Взгляд её синих глаз был серьёзным и глубоким, она словно чего-то ждала. Тогда он взял её за тонкую талию и притянул к себе, а потом поцеловал в мягкие податливые губы. Она тотчас прижалась к нему и ответила страстным поцелуем, слегка прикусив зубками нижнюю губу. По его телу пробежала горячая волна возбуждения, он стал целовать её щёки, губы, шею!

Она упёрлась ему руками в грудь и немного отстранилась, а потом прижалась щекой к его груди, замерла. Они молчали, часто дыша. Наконец она взглянула снизу ему в лицо — широко поставленные глаза вблизи заметно косили — и спросила лукаво:

   — Сопливых вовремя целуют?

И тихонько засмеялась — радостная.

VIII

Утром к Тамире зашёл отец и сказал, что Анахарсис хочет извиниться за своё поведение на пиру.

   — Откуда ты знаешь, папа, что он считает себя виноватым?

Отец, не привыкший лгать ей, ответил смущённо: