Князь - [19]

— Случалось ли с вами нечто подобное раньше? — спросил следом за этим напоминанием Годфрид. — И что вы тогда чувствовали?

Сильвестр остановился. Он вдруг начал понимать к чему клонит его спутник, но было уже поздно. Годфрид по своему расценил его остановку и, прежде чем Сильвестр открыл рот, чтобы уверить храмовника в том, что ничем таким он не одержим, со словами: «Простите, княже, но это для вашего же блага», — бросил в лицо Сильвестру щепотку какого-то порошка, в одно мгновение погрузившего его в забытие.

Очнулся Сильвестр будучи прикованным к каменной плите в круглом темном помещении. По каждую из четырех сторон плиты стоял человек в длиннополой рясе с глубоким капюшоном, полностью скрывавшим лицо своего носителя, и свечой в руках, а чуть дальше, у самых стен помещения, тонули в темноте над чашами для курения благовоний, четверо рыцарей в полном боевом снаряжении.

Заметив, что Сильвестр пришел в себя, четверо храмовников в рясах одновременно развернулись и передали свечи четырем рыцарям, подпалившим ими какие-то ароматные травы и осветившим ими жесткие черты своих угрюмых лиц. Затем, так же одновременно вернувшись на свои места, храмовники воздели над наследником Талара руки и принялись, нараспев, читать какие-то заклинания. Яркие искры срывались с их пальцев, освещая голые стены комнаты, и складывались над телом пленника в огненную пентаграмму.

Должно быть все это являлось каким-то ритуалом экзорцизма, но Сильвестр не считал себя одержимым и пытался сказать об этом храмовникам, однако не смог. Видимо порошок все еще продолжал действовать, а огненная пентаграмма, тем временем, сформировавшись полностью, впилась в грудь Сильвестра сильно напрягшуюся от резкой боли, и он увидел перед собою яркий свет, затем отчетливо стала вырисовываться чистая белая комната, странная мебель, склонившийся над ним человек в белом одеянии и послышалось одно единственное слово — «Фауст».

Видение длилось лишь мгновение, потом Сильвестр вновь очнулся. Он все еще не мог говорить, но зато отлично видел замешательство на лицах откинувших капюшоны храмовников. Они отошли к двери и о чем-то тихо совещались. Наконец, один из них вернулся к столу и расстегнул ремни вокруг запястий и щиколоток Сильвестра, а два рыцаря, поддерживая его, еще не способного передвигаться самостоятельно, под руки, отвели в одну из келий храма.

Спустя несколько часов, полностью оправившийся от действия порошка Сильвестр, к своему удивлению обнаруживший, что дверь кельи не заперта, спустился в помещение ниже, где его уже ждал ходивший из стороны в сторону Годфрид и спокойно сидевший в глубоком кресле седовласый старик, оказавшийся грандмастером ордена. Увидев Сильвестра, Годфрид поспешил принести ему свои извинения по поводу одурманивания и похищения, объясняя их подозрением в одержимости, на что княжич Таларский довольно резко ответил:

— Вы даже не дали мне возможности убедить вас в обратном. Я не одержим.

— О нет, Сильвестр, ты одержим — вмешался грандмастер, ошарашив такой вестью наследника Талара и, в ответ на застывшее в его глазах безмолвное требование объясниться, продолжил. — Но это не демон и, кажется, вообще ничто из того, что нам известно. Это сущность не из нашего мира, она не агрессивна, не паразит и, кажется, не стремится вредить ни тебе, ни посредством тебя, но, тем не менее, она чужда всему, что есть в нашем мире. Ее не должно здесь быть.

— Вы уверены? — растеряно спросил Сильвестр, все еще не до конца веря в факт своей одержимости. Но вспоминая события произошедшие с ним перед отъездом из Сандаана, был вынужден принять это. — И что же мне делать?

— Я не знаю, — коротко ответил грандмастер ордена, задумчиво почесывая подбородок. Но Сильвестр продолжал буравить его вопросительным взглядом и тот пояснил: — В отличие от одержимости бесом или каким-либо заклятием, когда одержимый становится безвольной марионеткой одержащего, но и тот и другой остаются в какой-то мере отчужденными друг от друга единицами, то в твоем случае, вы одно целое. Сущность, овладевшая тобой, подменила тебя настолько полно, что считает себя тобою и на данный момент ты — это не ты.

Сильвестр посмотрел на грандмастера, как на юродивого, но тот лишь снисходительно ухмыльнулся и продолжил.

— Тебе может казаться, будто в тебе ничего не изменилось, но когда-то, возможно недавно, с тобой произошло нечто необъяснимое: болезнь, странные видения, провал в памяти; и поверь, с тех пор ты больше не Сильвестр, княжич Таларский, а нечто, нам неведомое, из иного мира, считающее себя им.

— Так что мне делать? — повторил свой вопрос Сильвестр.

— Я не знаю, — повторил в свой черед грандмастер. — С настолько тесной одержимостью мы сталкиваемся впервые и обряд экзорцизма в данном случае приведет к смерти. Будь ты кем-нибудь другим, я бы без сомнений и угрызений совести допустил подобную жертву, однако, учитывая то, что ты считаешь себя Сильвестром Таларским и зная твою миссию и ценность для всего Мидгарда… — Грандмастер поднялся с кресла, тем самым показывая, что разговор подошел к концу, — ты можешь идти. — И прежде, чем самому покинуть комнату, добавил: — Но прежде, чем ты уйдешь, по опыту своему скажу: какой бы ни была одержимость, ни к чему хорошему она не приведет. Если вдруг заметишь или хотя бы заподозришь, что вокруг тебя творятся трагические события, ты знаешь как их прекратить.