Князь Барбашев-2 - [91]

Зато теперь часть тех мальчишек, уже переступившая порог взросления, и была привлечена к работе по профилю, результатом которой и стала карта-чертёж, что лежала сейчас перед воеводами.

Кстати, князь Ростовский был первым, кто оценил сей труд, и уважения в его взгляде на молодого Барбашева ещё немного добавилось, что, конечно, весьма льстило Андрею. Ведь в тех высях, куда он всё же взлетел, поддержка любой весомой фигуры была на вес золота.

Глядя на очертания рек и дорог, новгородский наместник весело усмехнулся и проговорил воеводам:

— Ох и добре всё начертано. Я будто очами вижу, как полки наши пойдут. Вот только как будем замок брать? Бывал я в тех местах: больно уж он неприступен.

— Нет таких крепостей, которые не брали бы больш…, э, стрелецкие полки, — весело отмахнулся Андрей. — Охрим, что скажешь, сумел побывать?

— Добрался, княже, как иначе-то. Есть удобные места, где пушки поставить, есть, где пороки расположить. А есть, где и мортирки пристроить.

— Какие мортирки?

— Так это, осмотрели мы тут у наместника все загашники, как ты говоришь, да вот и отыскали две небольшие немецкие мортирки. Для крепости должно хватить.

— А пороху-то хватит?

— А мы наш порох токмо в свои пушки сыпать будем, а остальные и простым обойдутся. Известь так же измолота и в горшки сложена. Правда, без беды не обошлось, потравились мужички.

— Я ж велел со всем бережением.

— Прости, князь, но и на старуху бывает проруха. Да ничё, не до смерти потравились, их вон травники ныне выхаживают.

Андрей вздохнул. С другой стороны, а что он хотел, если химией и в двадцать первом веке травятся. А тут известь, которая, как известно, вызывает сильнейшее раздражение слизистых вплоть до смерти от химических ожогов. И даже при простом попадании на кожу негашеная известь оставляет сильнейший химический ожог. Об этой её способности люди знали уже давно, так что стоит ли удивляться, что византийский император Лев VI предложил использовать её при осадах непокорных городов. Принцип был прост: пороком закидывается глиняный горшок с измельчённой в пыль известью, а когда он разбивается о поверхность, на месте падения образовывается большое облако химической гадости, весьма вредно воздействующее на защитников. В истории такие горшки неплохо показали себя как в морских сражениях, так и при осадах.

Теперь вот Андрей решил, что пришло время и шведам испытать это средство и на себе, если они неблагоразумно откажутся сдать замок.

— Ладно, с божьей помощью, мужички оклемаются, а мы же продолжим. Что с лучниками?

— Лучших, как ты и велел, отобрали и свели в отдельные сотни, — ответил князь Шуморовский. — Хотя я так и не понял, зачем?

— Так покойный государь делал, — вмешался в разговор князь Ростовский, — когда на Новгород поход готовил. Только он супротив новгородской конницы это собирал.

— А мы их на ушкуи посадим и будут крепость с реки обстреливать, а ежели шведы рискнут пойти на выручку, то будут и по их коннице работать.

— Думаешь, наместник выборгский из крепости вылезет? — удивился Ростовский.

— Он не дурак, а его шпеги давно нашу рать посчитали, так что может и решится, коли силы собрать успеет. А вот тут уже вопрос к тебе, князь. Коли вылезет — будем Выборг в отместку брать, али просто в поле разобьём?

— Ой, князь, не хвались, на рать идучи, — погрозил пальцем князь Ростовский. Слова про шпегов он спокойно пропустил мимо ушей, потому как помнил ещё по прошлой войне, что шведам хорошо было известно о намерениях русских, о чём сильно возмущался Данило Щеня. Хотя тогда сильно думали на Варфоломея Готана, якобы продавшего сведения шведам из переводимого им с русского на латынь русско-датского договора, где и обсуждались совместные действия русских и датчан против шведов. Доказать предательство тогда не смогли, однако любекский печатник всё одно не ушёл от судьбы и вскоре был утоплен в Волхове, как еретик.

— Знаю, князь, знаю, но для того мы и собрались, дабы все возможные случаи предусмотреть.

— Хм, что ж. Государь строго велел только по нашим землям пройтись, так что никаких Выборгов, князь. Впрочем, ты для начала Олафсборг возьми.

— Возьму, князь, возьму. Он мне во как нужен, — Андрей провёл ребром ладони у себя по горлу.

Потом подошел к развернутой на столе большой карте, и голос его зазвенел твердо и уверенно:

— Итак, из расспросов корел и купцов, мы знаем, что от Корелы до озера Пиелисьярви идёт единый путь, который затем делится надвое: один к Каяно морю и оканчивается у Овлы-городка, а другой к морю Студёному. Таким образом, построив свой замок на нашей стороне границы, шведы держат под своим контролем важный участок скрещения двух главных торговых путей. И третьего, который так же ведёт к Каяно морю, хоть и по иным рекам и волокам. А это слишком жирный кус для них. И посему завтра выступаем водою по Узьерве в озеро Сайма и начинаем осаду шведского замка. Семён — тут Андрей повернулся к Заболоцкому. — На тебе полная водная блокада замка. Чтобы ни одна мелочь не проскочила. Леонтий, у тебя самая сложная задача — перекрыть все пути от Выборга, чтобы нам в спину никто неожиданно не ударил. Александр, на тебе патрулирование берегов, с той же целью, что и у Семёна. Нужно полностью отрезать замок от любого сношения с миром. Охрим — на тебе пушки. Установишь и приступай к обстрелу. Мы, конечно же, предложим шведам сдаться, но вряд ли они согласятся.