Княгиня Ольга и дары Золотого царства - [27]

– Должно быть, наградами вас не обижают? – улыбнулся Мистина, выразительным взглядом окидывая одежду и оружие Саввы.

Будучи неравнодушным к красивым вещам, он старался задавить невольную зависть.

– Василевс понимает, что от нашего довольства зависит его безопасность, а значит, жизнь. Но Романия продолжает вести войны с сарацинами Сайф ад-Даулы, эмира Алеппо и повелителя Сирийской пограничной области, а также с эмиром острова Крит, который ежегодно подвергает набегам и разграблению побережья Романии. Поэтому василевсу постоянно нужны воины. Замирившись с болгарами тридцать лет назад, ромеи наконец смогли взяться за сарацин как следует. Был здесь один очень толковый полководец – Иоанн Куркуас…

– Нам он известен, – вставил Мистина, уже без улыбки.

Взгляд его стал холодным, почти враждебным.

– А, ну да! – Савва посмотрел на него, что-то вспомнив. – Это же были вы…

– Именно тот отважный муж правил морским войском греков, когда мы приходили сюда с Хельги Красным, – пояснил Мистина в ответ на удивленный взгляд Эльги.

– Но в то лето доместика Иоанна не оказалось в столице, и вас чуть не сжег живыми не он, а Феофан, протовестиарий. Вообще-то старший вестиарий занимается присмотром за василевсовым платьем, – без малейшего сочувствия к этому двойному позору киевских русов засмеялся Савва, и рты обоих его спутников дрогнули в сдержанных улыбках, – но, как хранитель сокровищницы, считается и начальником над «львами»-вестиаритами. Однако я упомянул про Иоанна. Он не раз потрепал сарацин, и очень сильно. Дочиста разграбил Алеппо и тысячу других городов… Хотя я не знаю, кто именно их считал, – проворчал Савва, и в голосе его послышалась ревность к славному предшественнику. – Но здесь так говорят. Кое-что в его добыче было дороже любого золота: он привез из Эдессы Мандилион отпечаток святого лика Христова на полотне[14]. Его выменяли на две сотни пленных и ввезли в Константинополь через священные Золотые ворота, в которые имеет право проходить лишь василевс-триумфатор или Царь Небесный. Теперь Господь постоянно пребывает в Новом Риме – эта святыня хранится в церкви Богоматери Фаросской. Когда будете в Мега Палатионе, попросите позволения поклониться ей – будете вспоминать всю оставшуюся жизнь.

На лицах Улеба, Стейнкиля, Добровоя и других отразилось недоумение: полотенце с отпечатком чьего-то лица не вписывалось в представления гридей о богатой и почетной добыче.

– И в последние годы Константин август с Божьей помощью сильно потеснил сарацин: мечом проложил дорогу к Тарсу, Иерусалиму, Антиохии, – продолжал Савва. – Ему нужны новые воины, чтобы сражаться за дело Христа, и перед ними откроется весь богатейший Восток. Так сколько лет вашему князю, а твоему сыну, королева? – обратился он к Эльге.

– Девятнадцать.

– О, только мать может сказать так точно! Выходит, он уже достаточно взрослый, чтобы понять, какое достойное и выгодное дело ему предлагают. Если у вас есть люди, которым нужна слава и добыча – а я думаю, что они у вас есть, – то василевс примет их на службу. И если сам Сфендослав приведет их, то я почти могу обещать – насколько мне известен порядок таких дел, – что архонт росов получит почетный титул патрикия, как получали иные до него. Скажем, архонты турок Вулчу и Дьюла[15] несколько лет назад.

Савва подмигнул Улебу, на которого ему ранее указали как на двоюродного брата киевского князя и его главное доверенное лицо.

– У нашего князя есть своя земля, он правит ею, и ему незачем наниматься на службу к другим князьям, – надменно обронил Улеб.

– Но василевс ромеев – царь над царями, власть он принимает прямо из рук Бога и распределяет между всеми другими властителями в мире.

– Наши князья власть от своих дедов получают! – возмутился Улеб. – От наших богов, судьбы и с согласия дружины!

– Это лишь внешняя сторона вещей! – поправил Савва, улыбаясь, будто разговаривал с ребенком. – Всем правит воля Божья, просто Божий Промысел не всегда очевиден смертным. Лишь познавший истину Христову начинает понимать, как на самом деле устроен мир и кому в нем надлежит повиноваться, дабы обрести спасение.

– А также и то, что спасение души куда дороже любой земной власти, – мягко поддержал его Олег Предславич, и Савва благодарно кивнул ему.

– Я думаю, для начала наш князь пожелает узнать об условиях найма, – заметил Мистина, возвращая беседу в нужное русло. – Мы должны будем передать ему все подробно. Ты, Торгейр, верно, еще не забыл старый обычай: как делить будущую добычу, решают и скрепляют уговор клятвой еще на берегу, до того, как первый хирдман возьмется за весло. Те, кто забывает о нем по легкомыслию, потом платят за свою долю куда большую цену, чем она стоит, какой бы ни была.

– Это мудрый обычай, – согласился Савва, – но ромеям нет нужды учиться у русов. Здесь давно уже приняты законы и установлены порядки для таких вещей.

Он посмотрел на своего спутника – помощника кораблеводителя. Того звали Ефим Ислет – такое прозвище греки сделали из его прежнего имени Ислейв.

– Нам нужны люди, и мы принимаем всех: кто приходит сам по себе или целыми дружинами во главе с вождем. Вождь получает воинский чин – смотря много ли людей привел и как себя покажет. Если, скажем, людей у тебя всего на декархию – это десять человек, – то станешь декархом. Если сотня – будешь кентархом. Две-три сотни – это уже тагма, но тагматархом чужака сразу не поставят, сперва надо себя показать и заслужить доверие. Другнарий флота собирает тагму, то есть дружину, и дает ей корабль. Василевс обеспечивает людей оружием и содержанием, а также платит жалованье. Оно тем хорошо, что его выдают всегда: есть война, нет войны, есть победы, нет побед… – ухмыльнулся он.