Книги Великой Альты - [21]

Тогда Заяц отдал свои уши и перестал слышать, как трещит хворост около его норы и как шумит ветер в вереске. Вид у него стал чудной, но он по-прежнему видел, и мог есть досыта. Звери решили, что уши – тоже не главное.

Тогда Волк вырвал все свои зубы. Есть ему стало трудновато, и он отощал, но сохранил слух и зрение, а его острый ум подсказал ему, как добыть еду помягче. Так решилось дело с зубами.

Тогда Паук расстался со своим разумом. Впрочем, умишко у него был маленький, и Паук, по словам Кота, стал не намного глупее. Мухи, будучи еще глупее его, попадали в его сети, хотя эти сети лишились былой красоты.

Кот рассмеялся и сказал:

– Ну вот, друзья, мы и убедились, что глаза, уши, зубы и ум не столь уж важны, как я всегда и думал. Самое главное – это дыхание.

– Это еще надо доказать, – сказали другие звери. И пришлось Коту расстаться со своим дыханием.

Когда другие звери окончательно поняли, что он умер, они похоронили его. Вот так пятеро зверей доказали, что дыхание в жизни самое главное, ибо без него нет и самой жизни.

ПОВЕСТЬ

– В Книге сказано, что мы вдыхаем и выдыхаем около двадцати тысяч раз за день. Только представьте себе, дети мои, – мы проделываем это столько раз, даже не задумываясь об этом. – Мать Альта улыбнулась своей змеиной улыбкой – одними губами, не показывая зубов.

Девочки улыбнулись ей в ответ, кроме Дженны, которая спрашивала себя, сможет ли она теперь снова дышать, не думая об этом. Двадцать тысяч раз. Она и считать-то до такого числа не умела.

Жизни дыхание.

Жизни сияние.

Светом во тьме —

От меня к тебе,

Вечное жизни дыхание.

Они повторяли этот стих строку за строкой, пока не заучили наизусть. Тогда жрица заставила их твердить его нараспев снова и снова. Десять, двадцать, сто раз они повторили его, пока она не остановила их, махнув рукой.

– Каждое утро, когда вы будете приходить ко мне, мы будем повторять хором эти слова сто раз. А потом мы будем вместе дышать – да, дети мои, дышать. Мое дыхание станет вашим, а ваше – моим. Мы будем заниматься этим весь год, ибо в Книге сказано: «И будут светлая сестра и темная сестра иметь одно дыхание». Мы будем проделывать это снова и снова, пока общее дыхание не станет для вас столь же естественным, как сама жизнь.

Дженна подумала о ссорах между сестрами, которые не раз наблюдала – и ей доводилось видеть, как одна сестра смеется, а другая плачет. Но она не успела додумать эту мысль до конца – Мать Альта велела им повторить заученное снова.

И они начали учиться дышать.

Вечером в их спальне, перед приходом матерей, Селинда разговорилась, как никогда. Дженна в жизни не видела ее такой оживленной.

– Я видела это! – говорила она, плавно водя руками по воздуху. – Амальда и Саммор за обедом дышали точно в лад, даже не глядя друг на дружку. Слитно и в лад.

– Я тоже видела. – Пинта запустила пальцы в свои кудряшки. – Только я следила за Марной и Зо.

– А я сидела у огня между Алиндой и Глон, – сказала Альна. – И все чувствовала. Они точно одни мехи – вдох и выдох. Странно, как это я не замечала этого раньше. Я попробовала дышать с ними в лад и почувствовала такую силу… Правда, правда! – добавила она на случай, если кто-то вздумает спорить.

Дженна молчала. Она тоже наблюдала за сестрами во время обеда, только смотрела на каждую пару по очереди. Не обошла она своим вниманием и Кадрин. Дыхание Одиночки как будто сливалось то с одной, то с другой парой сестер, с которыми она сидела рядом, словно она, сама того не ведая, соблюдала такт их общего дыхания. Когда Дженна попыталась последить за собой, оказалось, что от одного этого она стала дышать по-другому. Нельзя следить и за другими, и за собой.

Остальные девочки, утомленные волнениями дня, заснули быстро – первая Альна, потом Пинта, потом Селинда, которая все время ворочалась во сне. Но Дженна еще долго лежала следя за своим дыханием и стараясь дышать в лад со спящими, пока не начала перелетать от одной к другой, почти без усилий

Весь год до зимних холодов Мать Альта учила их дышать. Каждое утро начиналось стократным повторением стихов и дыхательными упражнениями. Они постигли разницу между дыханием носом (альтаи) и дыханием ртом (алани), между дыханием грудью (ланаи) и дыханием животом (латани). Узнали, как преодолевать слабость, возникающую от частого дыхания. Узнали, как нужно дышать стоя, сидя, лежа, при ходьбе и даже во время бега. Узнали, что есть вид дыхания, который может погрузить человека в грезы наяву. Дженна, когда только могла, упражнялась в разных способах дыхания: кошачьем – для быстрых пробежек на короткие расстояния; волчьем – помогающем бежать без устали много миль; паучьем – чтобы карабкаться вверх; черепашьем – для глубокого сна и в заячьем, помогающем прыгать. Теперь она побивала Пинту во всяком состязании – и на силу, и на быстроту.

– Ты становишься все лучше, а я все хуже, – сказала Пинта, когда они, пробежав несколько миль, остановились передохнуть на перекрестке. Грудь ее тяжело вздымалась.

– Я ведь больше тебя, – заметила Дженна, которая в отличие от Пинты почти не запыхалась.

– Ты настоящая великанша, но дело не в этом. – Кудряшки Пинты от пота обвисли, как сосульки.