Книги в огне. История бесконечного уничтожения библиотек - [22]
Можно спросить, со всей ли желаемой точностью осуществлялся, посреди этого исступления, отбор книг (хотя евнухи-индексаторы и провели работу, но все-таки 400000 томов!). Но что касается Альмансора, ему не составляло труда узнавать и показывать пальцем книги с наиболее дурной репутацией: вполне возможно, что у него были такие же, поскольку его библиотека обогащалась параллельно с библиотекой Хакама, с которым он разделял не одну страсть.
Затем Альмансор продал часть помилованных книг из собрания халифов, чтобы заплатить своей «африканской солдатне», шестистам магрибским наемникам, которыми он укомплектовал свою армию, «гарантируя им барыши». Доказано, что еще оставались несколько книг из великой библиотеки Омейядов, хотя и представлявшие меньший интерес. Берберы не были очень требовательны, они не отказали себе в удовольствии их разграбить, когда некоторое время спустя взяли Кордову.
Слово «файласуф» впервые появилось в арабском языке как раз во времена Абд аль-Рахмана III; этот термин и само понятие пришли вместе с греческой медициной. Первым андалусским философом, таким образом, был тот самый Ибн Масарра (883–931), аскет, тайно живший в сьерре около Кордовы, который один благодаря своему болезненному пристрастию к уединению ускользнул от малекитских инквизиторов. Его концепция, восходящая к неоплатонизму, базировалась на эзотерическом и символическом учении; она заходила так далеко, как только могла позволить та эпоха: спасение каждого могло быть обусловлено не только пророчеством, но и размышлением, и Коран не был необходим. За это в некоторых странах и сейчас могут десять раз удушить. Понятно, что сочинения, вдохновленные Ибн Масаррой и восхваляющие его, особенно преследовались цензорами. Комментатор и кади Толедо Саид аль-Андалузи, или Ибн Саид (1029–1070), свидетельствует на этот счет: «Эти науки не нравились старикам и вызывали хулу властей; всякого, кто их изучал, они подозревали в ереси и считали запятнанным инакомыслием. Большинство тех, кто тогда посвящал себя изучению философии, утрачивали свой пыл, скрывались и хранили в тайне то, что знали».
Возможно, в ожидании более просвещенных эпох? Но последующие времена, напротив, были столь мрачны, что период Омейядов в Европе практически может сойти за пору чистого слепящего света.
Средневековый исламский Восток
Средневековый ислам — истинный Олимп библиотек. Они часто создавались по искренней склонности монарха и сначала обогащались благодаря разветвленным дипломатическим связям; затем преобладание каллиграфии, искусства переплета и изготовления бумаги, а также, несколько позже, система дарения, или «вакф», способствовали их развитию тем больше, что возведение библиотек часто скрывало другие прочно укоренившиеся подоплеки. Так что библиотека владыки без промедления удваивалась, становясь публичной библиотекой.
Можно прочитать точные описания этих мест научных изысканий, чтения и размышлений. Так, Аль-Мукаддаси видел в Ширазе до 990 г. огромный сводчатый зал, к которому с трех сторон прилегал ряд комнат, или «хазаин». Вдоль всех стен стояли стеллажи из резного дерева, высотой в три пяди (около 70 см), с открывающимися дверцами. Аль-Макризи даже видел в Каире, что эти стеллажи делились на части перегородками, которые разграничивали запиравшиеся на ключ отделения и на которых были ярлыки со списком содержащихся внутри книг. В «руфуф», или стеллажах, книги складывали плашмя стопками в маленькие пирамиды, по уменьшению формата, а сокращенное заглавие писалось вдоль верхнего или нижнего обреза. В конце X в. Ибн аль-Надим составил «Китаб аль-Фихрист», или «Указатель» всего написанного по-арабски, независимо от темы, происхождения и вероисповедания автора. Этому поклоннику Аристотеля, сыну библиотекаря из Дар-аль-Рума, «латинского квартала» Багдада, мы обязаны точным свидетельством о золотом веке книги, который частично известен нам по двум сделанным им подробным его описаниям.
Арифметическая точность арабского языка проявляется в том, как в нем называли публичные, полупубличные и частные места, в которых хранились книги, соединяя одни и те же базовые слова. С одной стороны, вместилище: «байт», дом, или «дар», сооружение (один «дар» мог включать в себя несколько «байт», выходящих на один двор), и, наконец, «хизана», буквально: склад. Затем — содержимое: «хикма», мудрость, «ильм», наука, «кутуб», книги. Получившиеся наименования обозначали различные виды мест и занятий, от маленького архива до большого университета. Именно поэтому легко можно понять, что «байт аль-хикма» — это исследовательский центр, «дар аль-ильм» — научная академия, а «хизанат аль-кутуб» обозначает преимущественно частную библиотеку. Которая часто оказывалась монументальной.
