Книга зеркал - [36]

Во-первых, издатели могли отказаться от публикации рукописи, – впрочем, это было маловероятно: существовали контрактные обязательства, а кроме того, если рассуждать цинично, то трагические обстоятельства смерти профессора создали бы шумиху вокруг книги, что увеличило бы продажи. Нет, издатели отказались бы от такой выгодной публикации только под давлением извне. Но кто мог помешать изданию книги? Что в ней говорилось? Может быть, ее содержание было как-то связано с так называемыми секретными исследованиями Видера? Может быть, именно о них упоминалось в книге?

Во-вторых, публикацию могли запретить душеприказчики профессора. По имевшейся у меня информации, профессор завещал все свое имущество сестре, Инге Росси. Возможно, нашлись какие-то действенные юридические аргументы, из-за которых книгу публиковать не стали. Значит, необходимо было побеседовать с сестрой Видера, хотя она уже много лет жила в Италии и, скорее всего, об исследованиях брата ничего не знала.

Я проехал по Вэлли-роуд, затем повернул налево, на Визерспун-стрит, и десять минут спустя попал на Рокдейл-лейн, где рядом с полицейским участком стоял дом Дерека Симмонса и его сожительницы. Путь из Нью-Йорка занял около часа, так что я приехал раньше назначенного времени. Оставив машину у школы, я зашел в кафе, заказал кофе и стал обдумывать новые направления расследования. Больше всего меня заинтриговала неопубликованная книга профессора.

Дерек Симмонс и Леонора Филлис жили в одноэтажном доме с верандой в самом конце улицы, рядом с заброшенным футбольным полем, поросшим сорняками. Перед домом был разбит садик с кустами роз, слева у крыльца торчал обшарпанный садовый гном.

Я нажал кнопку звонка; где-то в глубине дома раздался трезвон.

Дверь открыла невысокая темноволосая женщина с морщинистым лицом. Во взгляде ее сквозило недоверие. В правой руке она сжимала половник. Я представился, она несколько расслабилась и пригласила меня войти.

Узкий темный коридор вел в тесную гостиную, уставленную старой мебелью. Я сел на диван, потревожив клубы пыли. Откуда-то раздался детский плач.

Леонора извинилась и ушла успокоить ребенка.

Я оглядел убогую обстановку гостиной: потертая мебель, будто найденная на свалке или купленная из третьих рук, покореженные половицы, оборванные углы обоев. На подоконнике натужно тикали дряхлые каминные часы. Похоже, деньги, завещанные профессором, давным-давно кончились.

Леонора вернулась с полуторагодовалым малышом на руках. Ребенок сосредоточенно сосал палец и задумчиво, оценивающе глядел на меня. Лицо его было по-взрослому серьезно, и я бы ничуть не удивился, если бы он спросил недовольным басом, какого черта я сюда приперся.

Мисс Филлис уселась в ветхое бамбуковое кресло напротив и, баюкая младенца, объяснила, что это ее внук, Том. Дочь мисс Филлис, Триша, уехала в Род-Айленд на встречу с каким-то парнем, с которым познакомилась по интернету, и попросила мать присмотреть за ребенком. Ну, она за ним и присматривает, вот уж два месяца.

Она сказала, что Дерек согласен со мной поговорить, но прежде надо бы денег дать, потому что жить не на что. Три года назад они добились назначения небольшой пенсии, но других источников дохода у них нет, только Дерек изредка подрабатывает, соседям помогает. А еще надо о внуке заботиться. Рассказ Леонора сопровождала тихими всхлипами, а Том продолжал смотреть на меня странным взрослым взглядом.

Я вручил ей деньги, и она, аккуратно пересчитав купюры, сунула их в карман. Потом встала, посадила ребенка в кресло и пригласила меня следовать за ней.

По коридору мы вышли на застекленную веранду заднего двора. Свет закатного солнца пробивался сквозь грязные стекла, превращая их в подобие витражей. Почти всю веранду занимал верстак, заваленный всевозможными инструментами. На табурете у верстака сидел высокий здоровяк в засаленных джинсах и футболке. Увидев меня, он встал, пожал мне руку широкой мозолистой ладонью и представился. В сумрачном свете блеснули ярко-зеленые глаза. Дереку перевалило за шестьдесят, он поседел, но держался прямо, не горбился. Глубокие морщины на лице казались шрамами.

Леонора вернулась в дом, оставив нас наедине. Дерек сел на табурет, а я оперся о верстак. Посреди крохотного заднего двора, обнесенного покосившейся оградой, на вытоптанном пятачке земли, среди редких кустиков травы стояли ржавые металлические качели.

– Ну чего, о Джозефе Видере узнать хотите? – Дерек вытащил из кармана пачку сигарет «Кэмел» и щелкнул желтой пластмассовой зажигалкой. – Про него вот уж лет двадцать никто не спрашивал.

Он выглядел усталым дряхлым клоуном, обреченно исполняющим древние репризы на арене старого цирка перед скучающими детьми, которых больше интересуют мобильные телефоны и жевательная резинка.

Я вкратце рассказал ему, что мне удалось узнать о профессоре Видере, Лоре Бейнс и Ричарде Флинне. Уставившись в пространство невидящими глазами, словно бы не слушая, Дерек докурил сигарету, затушил ее и затянулся новой.

– А вам-то что за интерес? Это все давным-давно было, – равнодушно произнес он.

– Меня попросили расследовать это дело. Понимаете, я пишу книгу о нераскрытых убийствах.