Книга встреч - [33]
Когда я во второй раз приехал к отцу Александру, мне довелось познакомиться с двумя его помощниками, — людьми в своём роде замечательными. Вот как это было…
6. ОТЦЫ-СТРОИТЕЛИ В ДЕРЕВНЕ УШАКИ
Читаю письмо из Германии, неумело переведённое с немецкого: «…Храм строил мой прадядя Виктор Шрётер… Двоюродная сестра Виктора Мари Шрётер сделала копии «Вечери» Леонардо и для створок дверей святых даров четырёх Евангелистов и лик Мадонны… Руководил строительством Макс Энгельманн… Для поддержки был студент-строитель Отто… Кузнечные работы были выполнены нашим очень старательным кузнецом Яном Соотла… Это получилась очень красивая церковь. И вот наступило освящение. Приехал губернатор граф Модем. Чтобы обставить всё по-настоящему великолепно, пригласили чудотворца святого Иоганна…»
— Вы не думайте, — говорит мне отец Александр, — они все были православными людьми, не хуже нашего. Ну что поделать: во всех окрестных деревнях всем заправляли русские православные немцы. Они и строили наш Никольский храм.
— А святой чудотворец Иоганн? Это кто — немецкий святой?
— Да это же Иоанн Кронштадтский! Просто переводчица не разобралась! Вот, читайте дальше: «Наш кучер Константин, очень набожный человек, был вне себя от счастья, что он должен был везти святого отца от вокзала до церкви. Целые дни он начищал повозку и лошадиную сбрую. Но о ужас, как повозка стала выглядеть после освящения! Всё было испачкано, переломано, лак и кожа содраны. Когда святой Иоганн сел в повозку, толпа богомольцев кинулась к нему за благословением. Вся улица была черна от людей. Полицейские и жандармы были бессильны… Кучер хлестнул лошадей и просто поехал в толпу, Иоганн благословлял рукой направо и налево над головами людей…»
Я смотрю на шоссе, идущее через село, и пытаюсь представить, как по этой дороге двигалась повозка с Иоанном Кронштадтским, как бежала вслед за ней огромная толпа богомольцев… Это было ровно сто лет назад: в сентябре этого года Никольский храм отмечает свой вековой юбилей… История этой красивой, высокой краснокирпичной церкви, в общем-то, обычна: сначала открыли, потом закрыли, превратили в гуталиновую фабрику, закоптили все стены вершковым слоем гуталиновой гари, потом и фабрика приказала долго жить, потом то, что осталось от здания, великодушно вернули Церкви…
Впрочем, на этом история не закончилась. Года два назад (храм давно уже действовал, уже ремонт был проведён немаленький, уже ничто не напоминало здесь о производстве гуталина) случился пожар. Нет, неправильно сказал, не «случился» — устроили пожар. Подожгли. Некто ночью на Страстной седмице пробрался на кладбище, вырвал из могилы железный крест и этим крестом стал таранить зарешёченное церковное окно. Проделал дырку в решётке и через эту дырку швырнул в храм то ли бутылку, то ли пакет с какой-то зажигательной смесью, а чтобы тяга была получше, разбил и все остальные окна. Вспыхнуло хорошо. По идее, должен был сгореть храм дотла. Но Бог-то всё видит, и Святитель Николай — заступник скорый, и праведный Иоанн никогда не забывает храмы, в судьбе которых он принимал участие. Огонь подобрался к иконе Чудотворца Николая. Жар стоял чудовищный, стекло на иконе запузырилось и потекло, занялся киот…
И тут взорвался висевший рядом огнетушитель!
Когда пожарные смогли войти в храм, им открылась такая картина: всё выгорело и лишь три иконы остались нетронутыми — Никола, Иоанн Предтеча и Ксения Блаженная.
— Вот, смотри, — говорит отец Александр, — киот чуть-чуть обгорел у Чудотворца… У Крестителя уголок попортился… А в остальном… Ещё у нас была Казанская. Она сильно почернела: если смотреть на неё прямо, так сказать, глаза в глаза — ничего не понять, чернота, ужас, страх… А если подойти сбоку — пожалуйста, всё видно, икона как икона! Поразительно! Я её нашему Ивану Ивановичу отдал на хранение — он теперь перед ней молится, и она его защищает, да!
Вот и зашла речь об Иване Ивановиче Цытрикове, человеке, восстанавливающем после пожара Никольский храм.
— Вы о нём обязательно напишите, — просит отец Александр. — Не без благодати Божией человек! Он жил как все, ни достатком, ни положением не выделялся среди прочих… К Богу пришёл уже в зрелом возрасте… И вот — начал молиться Святителю Николаю: молиться о деньгах! Встаёт каждый день перед иконой и говорит: «Отче Николае! Будет у меня — будет и у тебя!» И что же вы думаете? Открыл своё дело, и деньги пошли. А Иван Иванович обещания-то своего не нарушил: на эти деньги он наш храм восстанавливает. Вот посмотрите, какой пол сделали! Был деревянный, на пожаре он выгорел совсем, — мы с Иваном и думаем: «Сделать деревянный — опять, не дай Бог, сгорит! Сделаем каменный». И посмотрите, какая красота! Какая полировка! Бабушки наши сперва думали, что это вода разлита по полу.
— Теперь нам надо иконостас завершить, — замечает Иван Иванович. — Надеюсь, что сделаем его своими силами — и не деревянный, а гранитный. Только если вы обо мне писать хотите, то напишите непременно и о жене моей, рабе Божией Елене. Дело у нас семейное, всё решаем вместе. Я изначально знал, что прибыль наша пойдёт на восстановление храма, — но как она на это посмотрит? Неизвестно… А она меня поддержала от всей души — и вы не представляете, как это было для меня важно… А вообще должен вам сказать: деньги — ноша тяжкая. Когда я к Богу начал приходить, от меня сразу половина друзей отшатнулась; знакомо вам такое явление? А когда деньги появились — и остальные друзья ушли… Теперь только храмом и живём, только помощью Божией.
