Книга воспоминаний - [30]

Владимир Ильич в своем плане предполагал свободное обсуждение политических вопросов внутри ЦК и Политбюро, что соответствовало ленинским традициям руководства. Сталину не нравилась эта «атмосфера». Он хотел создать такую обстановку, при которой «вмешательство людей с мест», т. е. секретарей губкомов, будет пресекать излишние споры. Он так и поступил. Он отбросил «гнилую» ленинскую традицию и на место ее ввел единоличную диктатуру, при которой все члены Политбюро были не более чем его консультантами, а все члены ЦК, т. е. представители с мест — не более чем машиной для голосования.

В своем завещании Ленин исходил из того, что во главе ЦК еще длительное время будут стоять работавшие с ним вожди партии, которые под его руководством провели корабль революции через все бури и рифы.

Сталин выдвинул идею замены «уставших жрецов» другими деятелями из числа преданных ему людей, которые признавали бы его единственным вождем партии и стали бы в его руках тем «цементом, который… скрепил ЦК, как единый и нераздельный коллектив.»

В 46 томе собрания сочинений Ленина, где помещены его письма к съезду, т. е. так называемое «Завещание», редакция ИМЛ дала примечание № 216 (стр.599), в котором утверждается, что доклад Сталина о реорганизации центральных учреждений партии, сделанный им на ХII съезде, полностью соответствовал-де указаниям Ленина. Как видно из только что приведенных выше цитат, это утверждение полностью противоречит фактам.

В том же примечании говорится, что против ленинского плана укрепления центральных учреждений партии выступил на февральском пленуме ЦК Л. Д. Троцкий. Это неправда.: Троцкий, действительно, выступил на февральском пленуме, но не против ленинского плана, а в защиту его против плана Сталина. К сожалению, на самом ХII съезде Троцкий по организационному вопросу не выступил и тем помог Сталину осуществить его далеко идущие замыслы.

…О завещании Ленина и обо всем, что было связано с письмами съезду, я узнал еще в 1923 году от Тер-Ваганяна и других деятелей оппозиции. С тех пор прошло более полвека — и, вспоминая прошлое, я все время возвращаюсь мысленно к этому историческому событию: к завещанию Ленина и его сокрытию от партии. И все больше размышляю над тем, достаточно ли определенно, достаточно ли убедительно было сформулировано в 1922 году требование Владимира Ильича удалить Сталина с поста генсека?

Сейчас, после всего, что было, и после всестороннего изучения обстановки того времени, я думаю, что и по форме, и по существу предложение Ленина было недостаточным.

Конечно, В. И. Ленин не знал, да, пожалуй, и не мог знать тогда истинного лица Сталина. Не знали его и другие члены Политбюро, не подозревавшие о его тайных намерениях, которые он проявлял не сразу, а постепенно, и которые до конца не вскрыты и до сих пор. Но и то, что знал Ленин о Сталине, давало ему основания высказаться более определенно. Та же оценка Сталина, которая содержится в ленинском завещании, не только не оказала благотворного воздействия, на которое рассчитывал Ленин, но, наоборот, помогла Сталину и его приближенным доказывать выдающуюся роль Сталина в партии, — роль, которой он при жизни Ленина никогда не играл. Уже одно то, что Владимир Ильич говорил о нем и о Троцком, как о «двух выдающихся вождях современного ЦК», помогло Сталину добиться признания своей значительности, чего он все время добивался. Да и то, что Ленин, предлагая отстранить Сталина и назначить на его место другого человека, формулирует требования к этому «другому человеку» таким образом («который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только (подч. нами) одним перевесом…»), создавало впечатление будто Сталин во всех других отношениях был идейным человеком и выдающимся вождем.

Думал ли так Ленин или осторожность и недосказанность его формулировок вызваны какими-то другими соображениями, мы не знаем. Троцкий в своей книге «Моя жизнь» пишет, что Ленин сам неоднократно сталкивался с ограниченностью и малой цивилизованностью Сталина и отнюдь не был о нем такого мнения, какое вытекало из его писем к съезду. Однако совершенно ясно, что к тому времени, когда со скрытыми от широких слоев партии письмами Ленина ознакомилась уже подчиненная Сталину верхушка партаппарата, отклонить предложение Владимира Ильича ей было уже сравнительно просто под предлогом отсутствия другой такой «во всех отношениях» подходящей «крупной личности».

Если бы завещание Ленина было выполнено Центральным Комитетом, если бы Сталин был заменен человеком, который не стремился бы к захвату власти и не разжигал, а, наоборот, сглаживал разногласия среди вождей партии, опираясь на большинство ЦК, состоящее из передовых рабочих, — партия развивалась бы нормально.

Владимир Ильич писал свое завещание, не считая его, разумеется, панацеей от всех бед и злоключений, которые ожидают революцию в нашей стране. И завещанием его следует считать не только «письма к съезду», но и все последние статьи и письма, написанные и продиктованные им во время болезни. В последние месяцы жизни мысль Ленина неустанно работала над тем, как, каким путем идти партии и стране. Предусмотреть наперед все шаги, которые следовало сделать на путях социалистического строительства, было немыслимо даже для такого выдающегося человека, как Ленин. Все свои предложения он высказывал как свои мысли, раздумья, видя в них только общее направление, по которому должны продолжать поиски его единомышленники.