Книга воспоминаний - [10]

5. На подпольную работу во Владивосток

В начале мая 1922 года я получил приказ сдать агитпоезд и выехать в распоряжение Приморского губбюро РКП(б) для подпольной работы во Владивостоке. Приморское губбюро располагалось в селе Анучино. Там я встретился и познакомился с секретарем Губбюро Константином Пшеницыным, которого все называли Костей, председателем Приморского губисполкома Ильей Слинкиным, с одним из руководителей партизанского движения в Приморье Николаем Илюховым, с Бахваловым, Врублевским и другими опытными руководителями подполья.

Через несколько дней я пешком, в сопровождении проводника, отправился во Владивосток. Проводник был необходим, потому что через уссурийскую тайгу, особенно весной, можно было пройти только по партизанским тропам. Шли мы несколько дней. Тайга вся цвела, пышная полутропическая растительность заплетала дорогу, воздух был насыщен густыми влажными ароматами, под ногами хлюпали болота, а в тело впивались клещи и другие насекомые, которыми так богата тайга.

Наконец пришли. Проводник привел меня к рабочему-судостроителю, где я переночевал, а утром явился на явку.

Бюро Владивостокского подпольного комитета (секретарем его был Н. Горихин, а членами бюро А. Слинкин и С. Третьяков) решило поручить мне руководство военной организацией комитета. Она состояла из трех райкомов. Райком, руководивший подпольной работой на военном флоте, возглавлялся Дмитриевым, в гражданском флоте — Хмелевым, в сухопутных частях — Сусловым. Моим связным была Маруся Фетисова, дочь рабочего, девушка, горячо преданная делу социалистической революции.

Маруся нашла мне квартиру неподалеку от своей, в Голубиной пяди. Организация обеспечила меня паспортом на имя Петра Михайловича Железнова.

К моменту моего приезда во Владивостоке существовало так называемое правительство братьев Меркуловых, вскоре сменившееся правителем края бароном фон-Дитерихсом, одним из придворных Николая II. Свою армию барон назвал «Земской ратью».

Но остерегаться нам следовало не столько барона и его «земской рати», сколько военных разведок.

Во Владивостоке работали три контрразведки: одна — морская — при штабе военно-морских сил, две другие — при пехотных частях. Все они имели широко разветвленную сеть секретных сотрудников — и при подборе функционеров подпольной организации требовалась особая внимательность.

Дмитриев был опытный человек, старый «морской волк», хорошо разбиравшийся в людях и наладивший связи с военными кораблями. Кораблей таких в Дальневосточном флоте к тому времени осталось немного: 8-10 миноносцев устаревших конструкций. Но терять их нам не хотелось. Власть белых подходила к концу — и мы задумали не допустить увода из Владивостока военных и гражданских кораблей.

Подпольная организация решила в подходящее время вывести из строя машинные отделения военных судов. Что касается гражданского флота, Хмелеву было поручено попытаться договориться с капитанами о передаче кораблей в первом же рейсе генеральному консульству в Шанхае.

Чтобы вывести корабли из строя, специалисты рекомендовали взрывать пироксилиновыми шашками золотники, так как в условиях Владивостока на ремонт золотников потребовалось бы не меньше 2–3 месяцев. Для взрыва требовалось в оставшееся время подобрать на каждом миноносце одного-двух надежных людей. Это и было поручено Дмитриеву.

Хмелеву поручалось выяснить настроения капитанов транспортных и пассажирских судов, их помощников и команд. Для начала я попросил Хмелева в ближайшее время организовать мою встречу с таким капитаном, который, по его мнению, настроен просоветски. Но Хмелев поручиться ни за кого не мог. Однако, когда при встрече он сообщил, что один из грузовых пароходов уходит в рейс, я решил рискнуть и встретиться с его капитаном. Подпольный комитет одобрил это, а Хмелев взялся обеспечить меня пропуском и проводить на корабль. Вход на корабль контролировался морской разведкой, и мы на всякий случай вооружились.

Но все сошло благополучно: охрана беспрепятственно пропустила нас. В капитанскую каюту вошел я один — Хмелев остался ждать меня на палубе. Я попросил разрешения поговорить с капитаном наедине, и когда мы остались с глазу на глаз, прямо сказал ему, что пришел по поручению советских органов.

— Чего же вы от меня хотите? — спросил капитан.

— Мы предлагаем вам перейти на службу в советское пароходство, — сказал я.

— И как вы себе это практически представляете? — улыбаясь, спросил мой собеседник.

— Мы предлагаем вам, когда вы придете в Шанхай, передать судно с грузом советскому консульству и поступить в его подчинение.

Капитан молчал, но уже не улыбался. Я ждал: вот-вот он вызовет матросов и сдаст меня на руки морской разведке. Однако после некоторого раздумья он сказал:

— Хорошо. Это мне подходит. Я и сам не хочу уезжать из России. На том мы и порешили, и я тут же попросил его посоветовать, с кем еще из капитанов можно вступить в такие же переговоры. Он назвал мне фамилию капитана, который может взять на себя организацию передачи гражданских судов генеральному консульству в Шанхае. Позже Хмелев встретился с ним, и тот действительно выполнил наше поручение.