Книга тысячи и одной ночи - [119]

Как ничтожна смерть для меня теперь с забытьем ее,

И на благо жизни пресек давно я надежду.

О господь мой, тем, кто ведет нас всех, благовестником,

Тобой избранным, океаном знаний, владыкою

Всех ходатаев заклинаю я — отпусти мне грех

И спаси меня и тоску и горе смягчи мне".

И тогда тюремщик снял с него чистую одежду, надел на него две грязные рубахи и отвел его к везирю, и Нур-ад-дин посмотрел, и вдруг видит, что это его враг, который стремится его убить. И, увидав его, он заплакал и спросил его: "Разве ты в безопасности от судьбы? Или не слышал ты слов поэта:

Где теперь Хосрои, где деспоты эти первые.

Что собрали клады? Но нет тех кладов и их уж нет!"

"Знай о везирь, — сказал он потом, — что лишь Аллах, да будет он превознесен и прославлен, творит то, что хочет". И везирь возразил: "О Али, ты пугаешь меня этими словами? Я сегодня отрублю тебе голову наперекор жителям Басры и не стану раздумывать, и пусть судьба делает что хочет. Я не посмотрю на твои увещания и посмотрю лишь на слова поэта:

Пускай судьба так делает, как хочет,

Спокоен будь о том, что судьба свершила.

А как прекрасны слова другого:

Кто прожил после врагов своих

Хоть день — тот цели достиг уже".

И потом везирь приказал своим слугам взвалить Нур-ад-дина на спину мула, и слуги, которым было тяжело это сделать, сказали Нур-ад-дину: "Дай нам побить его камнями и разорвать его, если даже пропадут наши души". Но Нур-ад-дин Али отвечал им: "Ни за что не делайте Этого. Разве вы не слышали слов поэта, сказавшего:

Прожить я должен срок, судьбой назначенный,

А кончится ряд дней его — смерть мне.

И если 6 львы меня втащили в логово —

До времени меня не сгубить им".

И потом они закричали о Нур-ад-дине: "Вот наименьшее воздаяние тому, кто возводит на царей ложное!" И его до тех пор возили по Басре, пока не остановились под окнами дворца, и тогда его поставили на ковре крови, и палач подошел к нему и сказал: "О господин мой, я подневольный раб в этом деле. Если у тебя есть какое-нибудь желание — скажи мне, и я его исполню: твоей жизни осталось только на то время, пока султан не покажет из окна лицо".

И тогда Нур-ад-дин посмотрел направо и налево и назад и вперед и произнес:

"Я видел — уж тут палач, и меч, и ковер его —

И крикнул: "Унижен я и в горе великом!

Ужель не поможет мне средь вас благосклонный друг? —

Спросил я, — так дайте же на призыв ответ мне".

Прошло уж мне время жить, и гибель пришла моя,

Но кто ради райских благ меня пожалеет

И взглянет, каков я стал, и муки смягчит мои,

И чашу с водой мне даст, чтоб меньше страдал я?"

И люди стали плакать о нем, и палач встал и взял чашку воды и подал ее Нур-ад-дину, но везирь поднялся с места и ударил рукой кружку с водой и разбил ее и закричал на палача, приказывая ему отрубить голову Нур-ад-дину.

И тогда палач завязал Нур-ад-дину глаза, и народ закричал на везиря, и поднялись вопли и умножились вопросы одних к другим, и когда все это было, вдруг взвилась пыль, и клубы ее наполнили воздух и равнину.

И когда увидел это султан, который сидел во дворце, он сказал им: "Посмотрите, в чем дело", — а везирь воскликнул: "Огрубим этому голову сначала!" Но султан возразил: "Подожди ты, пока увидим, в чем дело".

А эта пыль была пыль, поднятая Джафаром Бармакидом, везирем халифа, и теми, кто был с ним, и причиной их прихода было то, что халиф провел тридцать дней, не упоминая о деле Али ибн Хакана, и никто ему о нем не говорил, пока он не подошел в какую-то ночь к комнате Анис аль-Джалис и не услышал, что она плачет и произносит красивым и приятным голосом слова поэта:

"Твой призрак всегда, вдали и вблизи, со мною,

А имя твое не может язык покинуть".

И ее плач усилился, и вдруг халиф открыл дверь и вошел в комнату и увидел Анис аль-Джалис, которая плакала, а она, увидав халифа, упала на землю и поцеловала его ноги три раза, а потом произнесла:

"О ты, кто корнями чист и славен рождением,

О ветвь плодов вызревших, о древо цветущее!

Напомню обет тебе, что дать соизволил ты,

Прекрасный по качествам. Побойся забыть его!"

И халиф спросил ее: "Кто ты?" — и она сказала: "Я подарок тебе от Али ибн Хакана и хочу исполнения обещания, данного мне тобою, что ты пошлешь меня к нему с почетным подарком; я здесь теперь уже тридцать дней не вкусила сна".

И тогда халиф потребовал Джафара Бармакида и сказал ему: "Джафар, я уже тридцать дней не слышу вестей об Али ибн Хакане, и я думаю, что султан убил его. Но, клянусь жизнью моей головы и гробницей моих отцов и дедов, если с ним случилось нехорошее дело, я непременно погублю того, кто был причиною этому! хотя бы он был мне дороже всех людей! Я хочу, чтобы ты сейчас же поехал в Басру и привез сведения о правителе Мухаммеде ибн Сулеймане аз-Зейни и об Али ибн Хакане. Если ты пробудешь в отсутствии дольше, чем требует расстояние пути, — прибавил халиф, — я снесу тебе голову.

Ты знаешь, о сын моего дяди, о деле Нур-ад-дина Али и о том, что я послал его с письмом от меня. И если ты увидишь, о сын моего дяди, что правитель поступил не согласно с тем, что я послал сообщить ему, вези его и вези также везиря аль-Муина ибн Сави в том виде, в каком ты их найдешь. И не отсутствуй больше, чем того требует расстояние пути".