Книга теней - [64]

– Не говорите глупостей. Самый ужасный преступник не стал бы исповедоваться так долго и так часто!

– Ах вот оно что! – вспыхнул прокурор. – Еще одна победа, одержанная этой грязной свиньей в сутане!

Каноник счел нужным порекомендовать набраться терпения и успокоиться.

– Не кипятитесь, друг мой, – сказал он. – Как вы все знаете, я с некоторых пор опять являюсь духовником мадемуазель Сабины Капо…

– Той самой девчонки-горбуньи?

– Именно; но она уже не ребенок. Она, знаете ли, рассказывает мне такие вещи … Скажу лишь, что эта крошка воспылала сильнейшей страстью к нашему кюре.

– Как и все остальные… Как все остальные…

– Да, это так, – согласился каноник, – но тем не менее хочу вам сказать, – продолжил он, – эта Капо совсем не то, что другие. Она… – каноник сделал паузу, подыскивая верное слово, – она рехнулась. Совершенно рехнулась! Она говорит такое, чего я еще ни от кого не слышал, не то что от женщин, а даже и от мужчин; клянусь, преступникам, приговоренным к повешению, и тем никогда не приходило в голову каяться в чем-либо подобном. Она толкует о преступлениях, порожденных невиданной похотью. Ее выдумки заставили бы сгореть от стыда даже невесту дьявола! И все ее мысли вращаются вокруг нашего кюре… Ох, как она его ненавидит!

–  Ну и что? Какое отношение может иметь горбатая негодница к нам и нашему плану?

План, конечно, состоял в том, чтобы извести настоятеля церкви Сен-Пьер.

И тут прокурор произнес вслух то, о чем про себя подумали все: возможно, ей как раз и предстоит стать тем самым доказательством, которого так настойчиво требует епископ.

Всего несколько недель потребовалось прокурору и его клике, этому почтенному «синклиту», чтобы убедить Сабину Капо, будто она одержима бесами.

В свои двадцать два года Сабина Капо уже считалась в К*** старою девой. Мать ее давно умерла, и девушка жила вдвоем с отцом, богатым и пользующимся дурной репутацией поставщиком корабельных товаров, в самом роскошном в К*** доме совсем рядом с площадью. Собственно, месье Капо, как правило, отсутствовал – его призывали в Марсель дела и объятия продажных женщин, а когда он отрывался от них и наезжал в К***, они с Сабиной редко разговаривали. За едой они сидели на противоположных концах стола, и ветвистый серебряный канделябр разделял их, словно ширма. Раз в год они обычно ездили на могилу мадам Капо, также храня при этом приличествующее такому случаю молчание.

Месье Капо не находил в себе силы любить изуродованную по воле судьбы дочь, винил себя за это и в результате вконец испортил ее. Сабине прислуживали горничная и кухарка. У нее были самые лучшие платья, скроить которые портным стоило большого труда. У нее всегда водились деньги, которые она могла тратить по своему усмотрению на ярмарке или в лавках на площади, когда отваживалась выйти из дому. Для дочери месье Капо был не более чем источником денег, что полностью совпадало с его собственными желаниями. За многие годы Сабина смогла накопить большой капитал, ибо она еще приворовывала у него. Это стало для нее своего рода забавою. Если бы она была «такою, как все», эти деньги, возможно, стали бы частью ее приданого и пригодились в замужестве, но Сабина не была «такою, как все», и никакое приданое, сколь богатым оно ни слыло бы, не могло сделать ее привлекательной ни для одного жениха. Так сказал ей отец.

Когда Сабине исполнилось семь, то есть менее чем через полгода после смерти матери, ее отправили жить в один из монастырей, расположенных на реке Л***, но уже через несколько месяцев его аббатиса, невзирая на щедрую плату за содержание воспитанницы, вернула ту домой, сопроводив ее отъезд очень добрым, но в то же время весьма эмоциональным письмом, в котором рекомендовала следить, чтобы девочка неукоснительно соблюдала молитвенные правила, а также советовала почаще отворять ей кровь, дабы «выпустить черные соки и тем уберечь ее от темных наклонностей».

Поскольку все уверяли отца, что врожденное уродство не позволит малютке Сабине дожить и до десяти лет, он отпраздновал тот день, когда ей все-таки удалось это сделать, устроив на площади пир, на который созвал всех горожан. Бесплатные угощение и выпивка привлекли туда если не детей, то уж практически всех взрослых жителей К***, только те почти не обращали внимания на саму виновницу торжества.

Сперва от монахинь, а затем от череды сменявших одна другую наставниц Сабина смогла получить лишь начатки полагающихся девицам знаний. Однако она была смышленой и восполняла пробелы в образовании беспорядочным чтением. Правда, месье Капо допускал в своей домашней библиотеке лишь богословские труды; вот и получилось, что девочка выросла благочестивой и набожной единственно по незнанию того, что такое грех. Но, к сожалению, в то самое время, когда девицы бывают особенно впечатлительны, к ней в руки попал Ветхий Завет.

В силу таинственного недуга тело ее с годами становилось все более уродливым, и к двадцати двум годам, в придачу к несоразмерным чертам лица и горбу, она стала внешне похожей на гнома. Вернее сказать, хотя это и не очень милосердно, похожей на тролля. Возможно, это смогло бы вызвать у кого-нибудь сочувствие, когда б не ее характер.