Книга судьбы - [79]

— Или попросту придумывает вымышленный персонаж — например, называет себя какой-нибудь смехотворной кличкой вроде Римлянина — и продает информацию самому себе. И, таким образом, получает огромные отступные за то, что иначе ему пришлось бы делать бесплатно, — подхватываю я.

— Все может быть. Как бы то ни было, Римлянин настолько законспирировался, что его покровителям пришлось разработать совершенно идиотскую систему связи только для того, чтобы войти с ним в контакт. Вы понимаете, что-то вроде того, что в каждом пятом объявлении каждая вторая строка содержит пароль…

— Или перестановка букв в кроссворде… — бормочет себе под нос Дрейдель и внезапно резко выпрямляется в кресле. Повернувшись ко мне, он просит: — Дай-ка мне еще раз взглянуть на этот кроссворд.

Из кармана брюк я достаю полученную по факсу страничку с кроссвордом и разглаживаю ее ладонью на столе для совещаний. Мы с Дрейделем склоняемся над ней с одной стороны. Рого с Лизбет тянутся к ней с другой. И хотя оба вчера вечером выслушали мою историю, они впервые видят этот кроссворд.

Внимательно рассматривая головоломку, они сосредотачиваются на разгаданных вопросах и заполненных клеточках, но и у них ничего не получается. Рого с Лизбет тоже не видят ничего, помимо ответов и каких-то бессмысленных каракулей на полях.

— А что это за имена на второй странице? — спрашивает Лизбет, вытаскивая еще один листок из-под кроссворда. В руках у нее оказывается первая страница факса с комическими рисунками Битли Бэйли и Блонди. Над самой головой Битли рукой президента написаны слова «Губ. Роше… М. Хитсон… Хозяйка — Мэри Энджел».

— Я проверял их вчера вечером, — говорю я. — Кроссворд датирован двадцать пятым февраля, а это самое начало администрации. В тот вечер губернатор Том Роше представил президента на каком-то литературном вечере в Нью-Йорке. В своем выступлении Мэннинг поблагодарил главного организатора, Майкла Хитсона, и хозяйку вечера, даму по имени Мэри Энджел, за приглашение.

Получается, эти имена были всего лишь шпаргалкой? — разочарованно спрашивает Лизбет.

— Он делает так постоянно, — замечает Дрейдель.

— Все время, — соглашаюсь я. — Я даю ему речь, а когда он поднимается на кафедру, то набрасывает какие-нибудь пометки для себя, например добавляет еще несколько имен тех, кого следует поблагодарить — какого-нибудь крупного донора, которого он увидел в первом ряду… или старого друга, о котором только что вспомнил… На обороте кроссворда как раз и сделаны такие пометки.

— Меня удивляет, что кто-то задал себе труд сберечь его старые кроссворды, — говорит Лизбет.

— В этом вся штука. Обычно их никто и не думает сохранять, — поясняю я. — Поверьте мне, мы должны были хранить все: рукописные записки и пометки на самоклеящихся цветных листочках… лишнее предложение к речи, которое он нацарапал на столовой салфетке. Все это именуется рабочими документами. Кроссворды не относятся к их числу, вот почему они были одними из немногих вещей, которые нам разрешалось выбрасывать.

— Так почему же именно этот сохранился? — спрашивает Лизбет.

— Потому что он стал частью выступления, — отвечает Дрейдель, хлопая ладонью по лицу Битли Бэйли. — «Губ. Роше… М. Хитсон… Хозяйка — Мэри Энджел». Стоило ему написать эти слова, как этот документ можно было класть под стекло на вечное хранение. Мы должны были сохранить его.

— Выходит, в течение восьми лет Бойл пользовался услугами библиотеки, запрашивая тысячи документов в поисках того, что было ему нужно, — говорит Лизбет. — А неделю назад он получил эти странички и внезапно выполз на свет божий.

Она выпрямляется. Я слышу нетерпение в ее голосе. Кажется, она созрела для догадки.

— Дайте-ка мне еще раз взглянуть на кроссворд, — просит она.

И вновь мы вчетвером поедаем листок бумаги глазами, разбирая кроссворд по кусочкам.

— Чей это еще почерк, помимо Мэннинга? — спрашивает Лизбет, показывая на кругленькие, аккуратно выписанные буквы.

— Олбрайта, нашего старого руководителя аппарата сотрудников, — отвечает Дрейдель.

— Он умер несколько лет назад, правильно?

— Да, хотя и не так, как Бойл, — говорю я, так сильно подавшись вперед, что край стола для совещаний больно врезается мне в живот.

Лизбет все еще продолжает изучать кроссворд.

— Насколько я могу судить, все ответы правильные.

— А это что за каракули? — подает голос Рого, указывая на черточки и отдельные буквы с правой стороны головоломки.

— Первое слово amble — «легкая походка»… видите 7 по вертикали? — спрашиваю я. — Пропуски оставлены для букв L и Е. Дрейдель говорит, что его мама делает точно так же, когда разгадывает кроссворды.

— А потом вписывает туда разные сочетания букв, чтобы посмотреть, какие из них подходят, — поясняет Дрейдель.

— Мой отец поступал точно так же, — соглашается Лизбет.

— Может быть, то, что мы ищем, скрыто в вопросах кроссворда? — предполагает Лизбет.

— Получается, Римлянин прибегнул к помощи составителя кроссвордов? — язвительно интересуется Дрейдель, с сомнением качая головой.

— А что, разве это более невероятно, чем спрятать информацию в ответах?

— Как звали того парня из Белого дома со щеками, как у бурундучка? — перебивает нас Рого, по-прежнему не сводя глаз с кроссворда.