Книга стихов - [3]

Тогда взгрустнет рука по всем Еленам…

Зачем она свистит, как соловей,

Опять, когда тут неба — по-колено,

Покой — по грудь, и счастья — до бровей?

Зачем Наташке вру напропалую,

Что я из-за нее ночей не сплю,

И к «длинному» до коликов ревную,

И к «толстому» ревную, и — люблю?

Стихи ночные — свадебные платья -

Кому-то, может, и согреют глаз:

«Ах, Натали, вот сердце мое — нате!

Ах, нате — руку, шпагу — все для Вас!»

ПРЕДКИ

Я предков ее, веришь,

Не принимал в расчет,

Но батя — смотрит зверем,

А мать — в окно сечет.

Обнял, целуя в губки,

Я думал, что — ничья

Наташка, как голубка,

Как алая заря!

Не облапошит — хватит!

Она ведь любит, ч-черт,

И окуляры бати,

И мамин пятачок.

Считал ее ничейной,

Как лилию лугов,

Рожденную свечением

Небес, а не врагов!

Все, хватит ее клеить!

Ведь любит, егоза,

Щек материнских клейстер,

И папины глаза.

Каким я был болваном:

Поверил в шепот губ,

Что я во всей ивановской

Единственный

ей люб!

ДУЭЛЬ

Любовь во браке — враки!

Она — безумства плод,

То нас швыряет в драки,

А то — на эшафот.

Любовь не купишь — кукиш!

Жена, семья, постель —

Придуманы для скуки.

Любовь — всегда дуэль!

ДВЕ ЛЫЖНИ

ПродалА зима белье постельное

За рубли берез и «зелень» рощ…

Две лыжни катились параллельные,

Лес пронзая, словно белый дождь.

Может, из-за слабого крепления,

Или вдруг повеяло весной,

Но сошлись две жизни параллельные

На одну минуту под сосной.

И скакало эхо зайцем замшевым,

И летели варежки на снег:

— Ах, оставьте! Я давно уж замужем…

— Я писал Вам! Я люблю — навек!..

Две лыжни вдали светились скоростью.

Под сосною эха не видать:

— Хватит, хватит! Мы уедем вскорости…

— Не забуду! Буду снова

ждать!..

НЕВОСПИТАННЫЙ

Какой я все же — не стреноженный,

Нахал — таких лишь в шею гнать!

Полез за сливочным мороженным

Туда — где стыдно и мечтать!

Я — невоспитан!..

Я в отчаянье.

Я пахну кошкой — все, пропал! –

Я пахну лужами и чайником,

Который нас тут освистал.

Какой я все же невоспитанный!

И очень я — «такой-сякой»,

Шальными мыслями пропитан и -

Какой я все же!

Ну, какой?..

СТРИЖ

Уползли деревья в небеса

По тугим веревочкам дождя.

Ты — вспорхнула в райские леса.

На Земле лишь тень от птички — я.

Состриги мне крыльями, мой стриж,

Звездочку — раз я такой плохой…

— И звезда, как голубая мышь,

Прошуршала по листве сухой…

ГРУЗЧИК

Я менял и жен, и ремесло,

Жил в грехах, как рыба — в чешуе,

И в графе: «Семейное поло-

жение»

Я писал: «Безвыходнейшее…»

Продолжаю с Майей я игру,

Ведь душе не скажешь — тормози.

Жизнь идет, шатаясь, словно гру-

зчик пьяный:

Все выносит — что не нагрузи!

НЕДОИГРАННАЯ РОЛЬ

Мне басил режиссер у примерочной:

<Мать героя на пьесу пришла.

Не играй, а — гори! Чтоб померкло все

Кроме роли — сгори хоть дотла!>

Капельдинер кивнул капельмейстеру,

Капельмейстер, взмахнул — полетел,

И мелодия нот — капель мастерских -

Полилась в капилляры капелл.

Пахла драма мускатом и мускусом.

Говорил <друг> со мною спиной,

Напрягал у зрачков своих мускулы,

Монолог боком выслушав мой.

Я играл, словно бог — будто в форме я.

Диалог и дуэль. В зале — страсть:

Плюнул выстрел на кровь бутафорную!

Тут я падаю!..

Должен — упасть:

Мое сердце — как вылетит-выстрелит! -

Заскакало, подобно звезде,

Рикошетом по стенам. И ввысь стрелой

Взвилось сердце, задев и за дев.

Я гоняюсь за сердцем, — так классно! -

Как за бабочкой дети в лесу:

Вдруг из зала кричит старшеклассница:

<Ангел, не умирай! Я — спасу:>

Вся от сцены талантливой пьяная,

Ко мне фея бежит и ревет,

И хватает, и тащит за занавес,

Оживляя дыханьем — рот в рот:

Мне бы встать, объяснить юной с улицы:

<Я не умер, все это — игра:>

Но она гениально целуется,

А когда выдыхает — вообще: ура!..

Кульминацию ждет за кулисами,

За куличками сцены народ.

Тишина в зале — потною лысиной.

Стены уши натерли -

Рот в рот:

Рот в рот:

ПРО ЛЕТО

На полчаса к нам возвратилось Лето -

Заставив плакать зиму, как вдову,

Кружит над бором и курлычет: «Где ты?»

А я машу в ответ: «Я здесь! Ау!»

Я заплутал в неведанных дорожках,

Невиданных друзей нашла душа,

Пока река играла на гармошке

Зеленых волн осок и камыша.

Я здесь — в стрекозах, в бабочках, в осоке,

Испачканный малиною зари,

Где караси, набравши воздух в щеки,

Из ряски надувают пузыри.

Я здесь — где сосны ударяют током,

Когда к ним прикасаешься легко.

Посмотришь вверх — глубоко-приглубоко,

Посмотришь вниз под землю — глубоко…

Здесь озеро откупорила утка,

И дятел, сбив со времени замки,

Передает морзянкой эха: «Утро!»,

Чтоб выключили лампы светлячки.

Я — в озере, набитом голубями,

Где вижу добрых облачных людей,

И девочек с чернильными губами,

На взлете превращенных в лебедей.

Я здесь — в росе, в кузнечиках, в синичках,

Где леший бродит, всех живых живей,

И дергает березку за косички,

Смеющийся от счастья муравей.

Креня крыло, кружит над лесом лето -

И плавя сосны всполохом огня,

Зовет, как мама: «Маленький, ну где ты?»

А может быть и, правда —

нет меня?..

НА ТОЙ ЗИМЕ

На той зиме, где жил я без окнА,

Я объяснялся с миром, словно с МУРом -

Репатриант невидимого сна

И диссидент неслышимой культуры.

Мне жарко — становился я дождем,

Мне холодно — я превращался в шубу,

Чтобы обнять тебя и рукавом

Подкрасить, — до мурашек, — твои губы.

А ты читала книжку про Алис

В стране чудес, и вглядывалась в дали,

Где меж страниц лежал кленовый лист,