Книга стихотворений - [3]

Я, Колония, между тем, всласть хочу насмеяться:

Есть у нас гражданин один — вот кого бы охотно

Я с моста твоего швырнул с головой и ногами;

10 Только там, непременно там, где болотина шире,

Где зловонная гуще грязь и бездоннее тина.

Больно он не остёр умом, понимает не больше,

Чем в дрожащих руках отца годовалый младенец.

А у глупого есть жена в лучшем возрасте жизни,

15 Избалованней и нежней, чем козлёнок молочный:

Вот за ней бы и глаз да глаз, как за спелою гроздью,

А ему-то и дела нет, пусть гуляет, как хочет,

Он лежит, не подымется, как в канаве ольшина,

Чей у корня подрублен ствол топором лигурийца,

20 И не чувствует, есть жена или всё уж пропало.

Точно так же и мой чурбан: спит — не слышит, не видит,

И не знает, кто сам он есть, и живёт он, иль мёртвый.

Вот его и хотел бы я с вашей сбросить мостины —

Тут, авось, уж встряхнётся он, как хлебнёт из болота

25 И оставит в густой грязи непробудную спячку,

Как во вмятине вязкой мул оставляет подкову.

Стихотворения 18—20 отсутствуют

21

Ты, о всех голодов отец, Аврелий,

Тех, что были уже и есть поныне,

И которые впредь нам угрожают,

Вздумал ты обладать моим любимцем,

5 И притом на виду: везде мы вместе,

Льнёшь к нему и забавам всяким учишь.

Тщетно. Сколько ни строй мне всяких козней,

Всё же первый тебя я обмараю.

Если будете вы блудить, наевшись,

10 Я, пожалуй, стерплю. Но вдруг — о горе! —

Будешь голодом ты морить мальчишку?

Это дело ты брось, пока прилично,

Или бросишь, когда замаран будешь.

22

Суффен, которого ты знаешь, Вар, близко, —

Прелестный человек: умён, остёр, вежлив.

Но он же и стихов насочинял бездну:

В день выдаёт по десять тысяч строк с лишним.

5 И не на палимпсесте он стихи пишет,

Как водится, — папирус у него царский,

На новых палках, шнур и переплёт — красны,

Свинцом линован свиток и оттерт пемзой.

Но почитай стихи… и где ж Суффен прежний?

10 Из них глядит пастух иль землекоп серый,

И до чего же страшный, не узнать вовсе.

Так, значит, тот, кого мы шутником звали

И тёртым остряком, или ещё хуже, —

На деле груб, грубее мужичья, только

15 Своих стихов коснётся. Для него слаще

Минуты нет, когда стихи писать сядет.

Как он любуется собой и как счастлив!

Но все мы слабы: нет ведь никого, в ком бы

Не обнаружился Суффен, хотя б в малом.

20 Так суждено, у каждого своя слабость.

Никто не видит сам, что за спиной носит.

23

Фурий, раб за тобой ларца не носит,

Нет клопов, пауков, тепла в жаровне,

Есть родитель зато с женой, чьи зубы

Даже камень, и то глодать готовы.

5 Ты с подобным отцом и с этой чуркой,

То есть мачехой, жить отлично можешь.

Что ж тут дивного? — все вы трое здравы,

И желудок варит, и не дрожите,

Что ваш дом погорит иль рухнет за ночь;

10 Не грозит вам злодей, вам яд не страшен,

Ни иная беда, каких немало.

Тело ссохлось у вас, как роговое,

Иль, вернее, любого рога твёрже

От жары и от стуж, — к тому же голод!

15 Не на зависть ли всем такая доля?

Не потеете, не течёт из носа,

И слюна не бежит, и нет мокроты.

Но о том я скажу, что поопрятней,

Что любой солоницы зад твой чище:

20 За год десять лишь раз на низ ты ходишь,

Да и какаешь ты бобом да галькой.

Если ж их растирать начнёшь в ладонях,

Так и пальцев себе не замараешь.

Эту выгоду, Фурий, это счастье

25 Не считай пустяком, не презирай их!

Так каких ещё в долг тебе сто тысяч?

Брось просить: и без этого ты счастлив!

24

Всех Ювенциев цвет, причём не только

Ныне здравствующих, но живших раньше,

Даже тех, кому жить ещё придётся, —

Лучше денег ты сунь сему Мидасу

5 Без раба и ларца, чтоб он не думал

Впредь тебе докучать своей любовью.

«Разве ж он не красив?» — Красив, да только

Ни раба, ни ларца при нём не видно.

Что захочется, делай с ним, но помни:

10 Ни раба, ни ларца при нём не видно.

25

Распутный Талл, ты, неженка, нежней мозгов гусиных,

Ты, мягче пуха кроличья, иль нитей паутинных,

Дряблее плоти старческой, иль самой мочки уха, —

И ты же, Талл, по части краж неистовее бури,

5 Когда зевакам выпившим смежит богиня веки!

Ты плащ мне возврати, о Талл, украденный тобою,

Платок сетабский, пёстрые, узорные вифинки,

Их напоказ ты выставил, как родовые, дурень!

Ты из когтей их выпусти и мне верни скорее,

10 Не то бока завядшие и дрябленькие руки —

Дождёшься сраму! — жгучая тебе распишет плётка,

И, как корабль, застигнутый жестокой бурей в море,

Тогда ты под рукой моей заскачешь против воли!

26

Фурий, домик твой сельский от всех ветров

Южных, северных, западных, восточных

Загорожен, точней сказать, заложен, —

По оценке, в пятнадцать тысяч двести.

О, ужаснейший ветер и зловредный!

27

Мальчик, распорядись фалерном старым,

Наливай мне вино покрепче в чашу, —

Так Постумия, правя пир, велела,

Пьяных гроздьев сама пьяней налившись.

Ты же прочь уходи, вина погибель,

Ключевая струя, ступай к суровым, —

Здесь несмешанный сок Фиониана.

28

Вы, Пизонова рать, когорта нищих

С лёгкой кладью — одни мешки пустые!

Друг Вераний, и ты, Фабулл мой милый!

Как же сладились вы с мерзавцем вашим?

5 Вдосталь глада и хлада натерпелись?

Знать, вписали расход взамен прихода

На таблички свои? Так я, не смея

Бросить претора, лишь расход итожу.

Меммий, здорово ж ты меня и долго

10 В три погибели гнул и бил дубиной!

Ныне вижу: и вам пришлось не легче,

Так же крепко и гнуты вы и биты.