Книга предсказанных судеб - [20]

Лишь перед самым отъездом Ольге на мгновение показалось, что свекровь, переступив через себя, пытается заговорить с ней о чем-то важном и «недозволенном», но понизить планку допустимой откровенности все же не решилась.

10. Охотничий дом

Франция, г. Помар, пять лет назад

Говорят, зеленый цвет полезен для глаз – он успокаивает. И Ольга готова была с этим согласиться, когда, проехав 200 с лишним километров, свернула с платной автострады на живописную местную дорогу, петляющую по зеленым просторам Бургундии. После кишащего туристами Парижа безлюдный провинциальный пейзаж умиротворял.

Обрамленные перелесками изумрудные поля, старательно возделанные и ухоженные, сменялись живописными холмами с тучными стадами коров. Никогда прежде Ольга не видела такого количества коров, телят и бычков. Чистые, аккуратные, будто их не только умыли, но и причесали, они вальяжно паслись среди бургундского многотравья, очень довольные жизнью. За холмами поднимались леса, то благородно-лиственные – дубравы, орешники, березняки, то хвойные. Но вот лесное царство кончилось, и вдоль дороги замелькали симпатичные каменные домики с островерхими черепичными крышами. Меж домов прихотливо петляла речушка, лучась и переливаясь под солнцем. Когда же, сбросив скорость, Ольга увидела уток, плавающих в заводи с выводком утят, а на излете деревушки – мельницу, крылья которой медленно описывали круг, она подумала, что попала в сказку – так все это напоминало иллюстрацию из детской книжки.

Раньше Ольге не доводилось бывать в Бургундии. Маршрут их совместных с Филиппом поездок (понятно, что намеренно!) всегда обходил стороной его родные края. Теперь же, сидя за рулем автомобиля и приоткрыв окно, Ольга смотрела, дышала, наслаждалась этой мирной, первозданной сельской красотой. Она немного успокоилась, пришла в себя.

– Все наладится. Все как-нибудь устроится. Иначе просто быть не может, – повторяла она, словно на сеансе аутотренинга, – я что-нибудь обязательно придумаю…

И маленький Денис, почти все время пути спокойно спавший в своем стульчике на заднем сиденье, похоже, был с ней солидарен.

Ольга сверилась с картой и, заметив наконец на дорожных указателях нужные ей «Бон» и «Помар», надавила на газ.

То была Route des Grands Crus – дорога Великих Бургундских вин. Пейзаж за окном сменился. Теперь повсюду, насколько хватало глаз, и справа, и слева, то сбегая с горки, то взбираясь на вершину холма, тянулись бесконечные ряды виноградников.

«Terroir situé à mi-coteau. Идеальные земли для возделывания виноградной культуры. Здесь вы никогда не увидите вывеску «Продается», – вспомнились Ольге чьи-то слова.

Да, бургундские вина в рекламе не нуждаются – что верно, то верно. Между прочим, свой скромный вклад в развитие виноделия неизменно вносила и семья Помар де Рабюсси. Правда, по словам Аньес, от былых владений осталось всего два небольших виноградника, которые она сдавала в аренду. Но свекровь уверяла, что они по сей день дают хорошие урожаи, разумеется, смотря по году.

А еще она рассказывала про живописный садик, про оранжерею, про зеленую лужайку, особый предмет ее гордости, и про небольшой охотничий дом.

Давным-давно, когда графское семейство еще с комфортом помещалось в замке, в этом доме на окраине парка жил их егерь с семейством. Скромная двухэтажная постройка из серого камня с глицинией у входа, до сих пор носившая название «Maison de chasse»[22], теперь служила пристанищем самой графине и ее воспитаннику, Шарлю Сорделе.

Еще в Париже от Филиппа Ольга услышала невероятную историю его появления в семье де Рабюсси, случившуюся вскоре после смерти старшего сына Аньес. Мальчик умер в двухлетнем возрасте от воспаления легких – посылка с баснословно дорогим спасительным пенициллином опоздала. Горе матери всегда велико, здесь даже время бессильно. Лишь новый ребенок способен утишить боль. И он действительно появился летом 1944 года. Только не у самой Аньес, после пережитой трагедии она сильно хворала. Его родила молодая и здоровая фермерша, жившая по соседству. Во время войны у нее часто квартировали немецкие солдаты. Один из них, вероятно, и стал отцом ребенка, но он об этом никогда не узнал. С открытием Второго фронта немцы поспешно съехали. Происхождение мальчика могло бы вполне остаться тайной, но у любвеобильной фермерши имелся законный супруг. Четыре года он провоевал в Сопротивлении, и теперь со дня на день героя ждали дома.

– Ах, что же мне с ним делать! Муж или убьет меня, или выгонит вместе с немецким ублюдком, – в отчаянии поделилась с соседкой горем незадачливая мамаша. – Уж лучше отвезти его в аббатство В. да там и оставить!

Слухи (а как же без них, тем более в провинции), разумеется, дошли и до Аньес. По словам Филиппа, услышав о несчастном малыше, она, ни минуты не сомневаясь, села в автомобиль и отправилась к той самой фермерше. «Спросила ли она совета у papa? Не знаю, но рискну предположить, и это очень в ее стиле, что совет ей не потребовался».

Так в семье Помар де Рабюсси появился воспитанник, его окрестили в местной церкви, нарекли Шарлем. Фамилия же Сорделе досталась ему от старого камердинера графа. Аньес всегда относилась к Шарлю как к родному ребенку, любила, баловала, учила его, даже когда через десять лет у нее родился Филипп, она ничуть к нему не переменилась. А про фермершу, вскоре уехавшую из этих мест, и тем более про немецкого солдата больше никто не вспоминал.