Книга перемен - [37]

Это было в три ночи. Несколько часов спустя, рано утром девятого февраля, российский Т-72 обстрелял машину с офицерами горнопехотной бригады. Выехал в районе автобусной остановки с надписью «Логвиново» и открыл огонь. Замполит бригады получил тяжелые ранения. Казалось бы, все это вместе с докладом Зеленого должно было заставить штаб сектора принять быстрое решение. Но еще почти сутки после этого никаких активных действий со стороны украинских войск не наблюдалось.

Через сутки возле Луганского мы наткнулись на три грузовика с бойцами батальона «Донбасс». Оказалось, они из Логвинова. Зашли при поддержке двух танков. И танки эти были сожжены боевиками. Судя по тому, что рассказали участники неудачной операции, их отправили на зачистку. Хотя сутки спустя, когда рашисты подтянули силы, нужна была не зачистка, а штурм. Даже из такого небольшого села, как Логвиново, – тридцать дворов, не больше, – выбить слаженную группу с помощью «полицейской» зачистки невозможно. И не стоит надеяться, что опыт противника уступает нашему, во всяком случае, в районе Дебальцево.

Грузовики с «Донбассом» стояли не очень долго. Подъехал офицер и, не выходя из своего уазика, скомандовал машинам ехать на Артемовск. И снова потянулось время бездействия, каждая минута, каждая секунда которого, как оказалось, стоила жизни бойцам в котле, крышка над которым почти закрылась.

– Зеленый, скажи, пожалуйста, а операция по выводу воинов из Дебальцево была спланированной?

Он подумал и сказал:

– Ну конечно спланированной. Другое дело, что планированием операции занимались не те люди, которым это поручила Родина. Планированием операции занимались офицеры среднего звена. Высшим командиром был комбриг 128-й бригады. То, что Дебальцево держалось две недели, было не благодаря, а вопреки действиям Генерального штаба. Штаб сектора играл лишь одну роль: был приоритетной целью для артиллерии противника. В управлении войсками он не принимал никакого участия. Хорошо хоть, что не мешал командирам это делать.

В эту группу офицеров входил и он. Я уже знал и о многих десятках погибших при выходе бойцов и о том, что с «Поляны», из расположения 128-й бригады, люди уходили по трупам своих товарищей. Перед тем как встретиться с Зеленым, в Луганском мы нашли группу бойцов из 128-й бригады, которым пришлось прорываться, оставив по дороге грузовики с «двухсотыми». Я даже отдал свою аптечку солдатам – у парней не было медикаментов.

«Цілий “Урал”, ціла машина “двохсотих” там стоїть, і їх звідти ніхто не забере, тому що там вже сєпари. Ми попадали вже в кільце, – говорили они, не стесняясь слез, которые оставляли светлые следы на их покрытых копотью боя лицах. – Там, в “Уралах”, лежать “двохсоті” наші хлопці, і їх вивезти ніхто не хоче».

Но я хотел понять, что же происходило внутри той группы офицеров, которые выводили людей. И кто должен нести ответственность за Дебальцево. Более откровенно, чем Зеленый, мне об этом вряд ли кто-нибудь другой смог бы рассказать.

Когда стало ясно, что из Дебальцево надо уходить, но Генштаб при этом не дает никаких указаний, командиры бригад и батальонов стали разрабатывать план отступления. В авральном порядке. Ключевым местом сбора была «Поляна», лагерь закарпатской бригады. Но к «Поляне» нужно было незаметно для противника подтянуть людей с разбросанных по периметру Дебальцево позиций. Были определены промежуточные точки сбора. Делалось это в режиме строжайшей секретности. Если бы командиры батальонов и дивизионов связывались друг с другом через штаб сектора и Генштаб, то операция провалилась бы и печальный список жертв был бы несоизмеримо длиннее. Так считает Зеленый:

– Между нами, командирами, было два штаба – Генеральный и штаб сектора. Но, слава богу, их не было, мы их исключили из схемы, поэтому операция прошла успешно. Мы разработали способы связи, коммуникации, уничтожали резервы, которые собирались отрезать группировки противника. Операция смогла быть успешной, потому что разрабатывалась на горизонтальном уровне, без участия вышестоящих штабов.

Все частоты прослушивались противником. Все позывные и топонимы были рашистам известны. Но офицеры смогли придумать такую схему связи, которая позволяла держать в секрете перемещения украинцев и вводить противника в заблуждение. Люди Зеленого до последнего оставались на своих местах, прикрывая отход колонн. Один из его артразведчиков, Андрей Кравченко, корректировал огонь по колоннам противника с осколком в груди. Он не покидал позицию. Видел, что от него зависят сотни людей, и готов был отдать свою жизнь за других.

О том, что котел будет, говорили после потери Углегорска. Одним из последних в безопасное место вышел Артем Рафальский, тот самый командир позиции с позывным Скорпион.

– Мне скрывать нечего, – признался Артем сразу же после выхода из котла. – Вот представь. Я наблюдал в течение последней недели шесть колонн противника по десять-двенадцать машин. Танки, бэтээры, БМП. Когда я давал точку, чтобы нанести удар по колоннам или разрушить мост, мне говорили: «Мы не можем туда стрелять». Это командование сектора говорило. В том, что мы оказались в окружении, виновато командование сектора, которое серьезно не относилось к нашей информации. Они даже не владели текущей информацией. Например, я «заказываю» артиллерию по определенной точке, а командование сектора говорит, что там стоят наши. А наших там нет уже неделю. То есть командование сектора не знает, что наши бросили эту позицию неделю назад. В окружении виноват не президент или вооруженные силы, как это хотят представить. Виновато командование сектора, которое приехало себе звезду заработать.