Книга Одиночеств - [5]
Зато никто не может упрекнуть меня в том, что я отрубаю гражданам ноги. Или, скажем, головы. Мы вам тут не Прокрусты какие.
Ну вот просто у меня мерка такая высокая выросла. С кем не бывает?
Эта книга посвящается Е.,
Игра, надо думать, еще и не начиналась толком, самих крестиков и ноликов почти нет пока, только пустые крестообразные поля.
Мне не очень интересно, кто будет играть; исход игры, тем более, до фени. Единственное, что немного тревожит — расцарапают ли они мои пальцы до крови или обойдутся со мною бережно, вспомнив, что я, при всех своих странностях, вполне обычный ошметочек органической материи, хрупкое, уязвимое человеческое существо. Истекать кровью мне совсем не с руки. Не с обеих рук, ни с левой, ни с правой.
Хватит уж.
Эта книга посвящается Н.,
Проблемы начинаются, когда выясняется, что надо слезать.
Почему-то всегда выясняется, что слезать надо. То ли очередь на повис на полсна Брахмы вперед расписана, то ли просто «не положено», но слезать приходится в какой-то момент.
И вот стоишь как поц в чистом поле, под Мировым Древом, крынку с Медом Поэзии к впалому пузу прижимаешь, и вспоминаешь, что тебя, вообще-то за сметаной послали. И за спичками. А вовсе не…
В таких случаях лучше махнуть на все крылом и сразу залезать обратно — если получится. Но мало у кого получается, это правда.
Эта книга посвящается Ане,
Проводился, оказывается, в свое время такой эксперимент.
Группе детей выдали по мармеладке и сказали, что взрослые сейчас ненадолго выйдут из комнаты. А когда вернутся, будет вот что. Кто съел свои мармеладки, может идти гулять. А кто не съел, дождался возвращения взрослых, получит суперприз: еще по одной мармеладке.
Зашибись.
Очень мало детей, если верить Аниному рассказу, стали ждать взрослых и суперприз. Стрескали свои мармеладки и занялись другими делами. Нормальный детский подход.
При этом ученые, придумавшие тест, утверждают, что именно те дети, которые мармелад жрать не стали, имеют офигительные перспективы в жизни. Дескать, они способны отказаться от текущего удовольствия ради высокой цели.
Бивис, он сказал: «Высокой цели»! Круто, Бивис!
Меня поначалу взяла досада: какие же, черт побери, противные дети — которые стали ждать награду. А потом стало ясно, что я-то как раз из таких детей. Мне бы наверняка удалось пройти «мармеладный тест». Причем не из жадности, а просто — не слабо ведь.
Из одних «мармеладных стоиков», наверное, действительно выходит так называемый толк.
Феномен социального успеха мне не очень интересен (процесс понятный и вполне противный). Зато точно знаю: некоторые из нас вырастают такими придурками, которые ни за что не станут жрать сиюминутный свой мармелад — просто так, не суперприза ради, а потому что какой-никакой, а все-таки подвиг.
Ну, микроподвиг, да. Но все-таки.
По-моему, мы психи.
Эта книга посвящается И. С.,
Но кино мне смотреть совсем не хотелось, а хотелось настоящую машину времени получить в свое распоряжение.
Хотелось на машине времени прокатиться назад, в семидесятые. Ненадолго, на пару часов. Разыскать там себя, печального лупоглазого детеныша в фирменных джинсах, купленных невменяемыми родственниками на вырост, на два размера больше. В дорогущих модных штанах, которые сидят мешком, уродуют и без того несовершенное подростковое тельце.
Обнять это чучело, растормошить, сказать: все будет хорошо. Вырастешь, никуда не денешься, джинсовых шмоток будет у тебя — жопой жри, даже шарфик джинсовый смастерит тебе однажды красивая девушка Танечка из тертых широких штанин, а в заокеанском городе Нью-Йорке купишь ты на последние десять баксов джинсовый рюкзак, а уж штанов, курток, жилетов будет у тебя и вовсе немерено.
Сказать: все будет хорошо. С этим вот носом, с этим бодучим лбом, с этим подбородком, с лохмами проволочными, а ведь будет у тебя пара-тройка таких неземных любовей, что зашибись, никто не уйдет живым. Ну и еще кое-что, по мелочам, отдохновения для — будет, все будет, не бзди.
Сказать: все будет хорошо. Скоро, через пару лет буквально, даже через год ты научишься казенить школу и убедишься, что нет ничего слаще, чем топать сентябрьским утром не в постылое серое здание, а в ином каком-нибудь направлении. А потом увидишь, что за такую радость даже платить не надо: все будет хорошо, и пятерочный аттестат будет, и университет, который ты, правда, похеришь, но все равно, и без него проживешь отлично, потому что узнаешь один важный секрет: нужно идти туда, куда хочется, а не туда, куда якобы «надо». Идти себе, идти и ничего не бояться. У тебя получится, правда.
Об этом романе можно говорить только в превосходной степени — «увлекательнейший, интереснейший, неподражаемый».Книга поведает читателю о приключениях земного парня в невероятной, волшебной реальности. От первой до последней страницы автор держит читателя в постоянном напряжении, ибо книга написана по принципу — чем дальше, тем интереснее!
Даже воплощенные мечты могут быть смертельно опасны. Но где наша не пропадала? Ради спасения лучшего друга можно совершить невозможное.
Новый роман замечательного фантаста Максима Фрая продолжает повествование о невероятных приключениях Макса и его друзей в параллельной реальности. Читателю предстоит узнать, откуда пришли и чего хотят добиться загадочные Волонтеры Вечности.
Для врагов он «грозный сэр Макс», обладающий Мантией и Смертельными шарами, для друзей — веселый, несколько легкомысленный парень. Работа в Тайном Сыске Соединенного Королевства делает его жизнь насыщенной самыми опасными и невероятными событиями. Даже во сне не знает он покоя, ибо сновидения открывают ему Дверь в Хумгат, таинственный Коридор, ведущий в иные, еще неведомые Миры…
Сэр Макс — бесшабашный и временами безалаберный, но никогда не унывающий герой, чьи похождения по бесконечным трактирам и улочкам затерянных городов не перестают удивлять и будоражить воображение. Вдвойне повезло любому почитателю фэнтези, так как вместе с романом об экзотических мирах он заполучит добротное детективное чтиво.
Самые лучшие книги от одного из самых популярных авторов современности – Макса Фрая! Весь увлекательнейший цикл «Хроники Ехо» – теперь под одной обложкой!Истории про Ехо, сэра Макса, его недругов и союзников – сегодня уже классика жанра и известны всем ценителям хорошей литературы!
Я впервые увидел Дмитрия Вачедина в Липках, на мастер-классе «Знамени». В последние годы из Германии приходит немало русских прозаических и поэтических текстов. Найти себя в русской прозе, живя в Германии, довольно трудно. Одно дело — воспоминания о жизни в России, приправленные немецкими бытовыми подробностями. Или — попытка писать немецкую прозу по-русски. То есть — стилизовать по-русски усредненную западную прозу… Но как, оставаясь в русском контексте, писать о сегодняшнем русском немце?Вачедин лишен ностальгии.
Рассказ «Гусеница» — одно из самых удачных произведений Дмитрия Вачедина. Сюжет строится на том, что русский мальчик ревнует маму к немцу Свену (отсюда в сознании ребенка рождается неологизм «свиномама»). Повествование ведется от третьего лица, при этом автор удивительным образом словно перевоплощается в мир маленького Миши, подмечая мельчайшие детали — вплоть до «комнаты, из-за своей треугольности как бы стоящей на одной ноге» и двери, которая «шатаясь и проливая кровь, поддается». Герой Вачедина как бы служит объектом для исследований, которого искусственно привнесенные в жизнь обстоятельства — семейные, социальные, но чаще связанные со сквозным мотивом эмиграции — ломают: так, ребенок в финале вышеназванного рассказа навсегда утрачивает русскую речь и начинает говорить только по-немецки.Борис Кутенков.
Мирослав Маратович Немиров (род. 8 ноября 1961, Ростов-на-Дону) — русский поэт, прозаик, эссеист, деятель актуального искусства. Главное сочинение Немирова — фундаментальная «Большая Тюменская энциклопедия» («О Тюмени и о её тюменщиках»).Цель, ставимая перед собой издателем-составителем — описать словами на бумаге абсолютно все, что только ни есть в Тюмени (люди, дома, улицы, заведения, настроения умов, климатические явления, события, происшествия, и проч., и проч.) + описать абсолютно все, что имеется в остальной Вселенной — в приложении к городу Тюмени и/или с позиций человека, в ней обитающего: Австралию, Алгебру, жизнь и творчество композитора Алябьева, книгу «Алиса в стране чудес», и т. д., и т. п.[Примечания составителя файла.1. В этом файле представлена устаревшая версия 7.1 (апрель 1998), которая расположена на сайте ЛЕНИН (http://imperium.lenin.ru/LENIN/27/nemirov/intro-izda.html)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Полина Клюкина не пишет про любовь полов своего поколения. Она пишет про поколение своих родителей. Её короткие рассказы заставляют сопереживать и бередят душу. Наверное, от того, что в них нет стандартных сюжетных схем, а есть дыхание жизни. В 2009 году она стала финалистом Независимой литературной премии «Дебют».
Нагиб Махфуз (1911 г. — 2006 г.) — выдающийся египетский писатель, основоположник современной арабской литературы, лауреат Нобелевской премии, автор трех десятков романов и двенадцати сборников рассказов. В 1988 году Нагиб Махфуз награжден Нобелевской премией «за реализм и богатство оттенков арабского рассказа, которые значимы для всего человечества».«Великий египтянин» и истинный гуманист, близкий как простым людям, так и интеллектуалам, Махфуз был не только блистательным писателем, но и удивительным человеком.
«Жизнь и сновидения – это страницы одной и той же книги», – написал когда-то немецкий философ Артур Шопенгауэр, а я зачарованно повторяю за ним, потому что это похоже на правду больше, чем она сама. И вот вам пара сотен страниц, выдранных из моей персональной, бесконечной (надеюсь) книги – наугад, вслепую – перемешанных и сшитых вместе много лет назад. В эту книгу вошли рассказы, эссе и просто рабочие записи, сделанные в разные годы, где и когда придется: на салфетках в кафе, в компьютере и в блокноте, на песке, на полях чужих книг, химическим карандашом на запястье, лезвием бритвы по пяткам бегущего, наяву и во сне.
О любви и смерти людям неизвестно почти ничего. Даже точного определения любви не существует, каждый понимает это слово по-своему. А точное определение смерти, конечно же, существует, но кому от этого легче, если мы всё равно понятия не имеем, что будет потом. Только гипотезы, которые можно принимать на веру. А можно не принимать.Поэтому говорить о любви и смерти совершенно бессмысленно – как можно говорить о том, чего не знаешь?Но говорить о чём-то, кроме любви и смерти, бессмысленно вдвойне. Потому что любовь и смерть – самое важное, что случается с человеком на этой земле.
О содержании этой книги с уверенностью можно сказать одно: Заратустра ничего подобного не говорил. Но наверняка не раз обо всём этом задумывался. Потому что вопросы всё больше простые и очевидные. Собственно, Макс Фрай всего этого тоже не говорил. Зато время от времени записывал – на бумажных салфетках в кафе, на оборотах рекламных листовок, на попонах слонов, поддерживающих земную твердь, на кучевых облаках, в собственном телефоне и на полях позавчерашних газет. Потому что иногда записать – это самый простой способ подумать и сформулировать.
Хельхейм в скандинавской мифологии – мир мёртвых, в котором властвует великанша Хель. Мир людей, который средневековые скандинавы называли Серединным миром, Мидгардом, в последние годы стал подозрительно похож на мир мёртвых. Но мы по-прежнему здесь существуем, по мере сил стараясь оставаться живыми. И у нас, живых из Хельхейма, как у любого народа есть свой фольклор. В частности, сказки, предания и легенды. Они нужны, чтобы не забыть, какая бывает жизнь. Содержит нецензурную брань.