(Лев. 23, 32). Но некоторые говорят, что нужно считать от дня, так как Господь сказал: три дня и три ночи, а не три ночи и три дня. Однако не долго нужно разсуждать, чтобы опровергнуть это. Ибо если начало погребения — днем, то конец в ночи, если же оно окончилось днем, то началось в ночи; потому что, если с обоих концов — день, то выйдет более чем один день. Кроме того, говорят, что ни во дне не может заключаться прошедшей ночи, ни в ночи — будущаго дня: что должны разуметься три дня и три ночи раздельно, — считая при этом за первый день тот, в который Господь был распят, за второй — три дополненных часа, за третий — день субботний, после чего день Господень (воскресный) будет четвертым. Те же, которые избегают этого обмана, соглашаются, что нужно считать именно от ночи: только ночи от дней, говорят они, нужно отделять, и под тремя часами несвоевременнаго мрака разуметь первую ночь, под субботнею — вторую, под ночью наступающаго воскреснаго дня — третью. Ночей действительно, как будто три, а дней — два: первый — в продолжение трех часов после мрака, второй — субботний. Ибо тот, кто выступает с отдельными днями, не может уже сказать, что в ночи, в которую Господь воскрес, заключался будущий день. Если же кто согласится с этим, то неизбежно должен согласиться и с тем, что в остатке шестаго недельнаго дня заключалась прошедшая ночь. И хотя в этот день был несвоевременный мрак, однако три часа света принадлежали к тому же дню и своего места не лишились, так чтобы не быть частью своего дня и ночи. Молчу уже о том, что три часа мрака не могли быть ночью, потому что они были вне порядка, установленнаго Богом. Каково бы ни было знамение, оно не разстраивает разумнаго течения стихий. Ибо когда во дни Иисуса (Нав. 10, 13) и Езекии (4 Цар. 20, 10) остановилось солнце и луна, то не одно только солнце возвратилось, а насколько нибудь усечено и сокращено разстояние
[62] между солнцем и луною, или что нибудь прибавлено ко дню и ночи, и с тех пор началось новое счисление времени или новомесячий, каковое Бог связал с движением солнца и луны (statuit in solem et lunam), которым заповедал быть в дни и лета времен, как написано в кните Бытия (Быт. 1, 14). Тем более не могло произойти никакого разстройства в тот день, к которому три часа мрака не прибавлены, так что он не состоял из пятнадцати часов. Ибо если мы говорим, что солнце померкло и потом снова явился день, то какое имя, какое место мы дадим этому дню, который был, говорят, между шестым недельным днем и субботою, если только не предположим, что суббота была дважды, и седмица та имела восемь дней? Наконец, если спор не может быть прекращен разсудочными доводами, то мы кратко докажем, что три часа мрака не принадлежат к погребению Господа, по крайней мере, тем, что Он в это время был еще жив. Ибо не мог Он быть в сердце земли раньше того времени, когда умер или погребен, что совершилось в течение трех часов шестаго недельнаго дня, и именно в двенадцатом часу; потому что иудеям не позволялось погребать после захождения солнца, когда была опресночная вечеря, начало субботы, как говорит Иоанн: my убо пятка ради Иудейска
[63], яко близ бяше гроб, положиста Иисуса (Иоан. 19, 42). Но дни предпочитаются ночам по достоинству, а не по порядку новизны (т. е. последовательности во времени). Как все дети мужескаго пола первородны, по написанному: роди сыны и дщери (Быт. 5, 4 слл.), между тем как было бы противно закону природы, если бы дети мужскаго пола всегда родились первыми, так и всякое время для нас — день. Все ново, но переносны фигуры (figurae transierunt).
К истинным числам принадлежат: седмеричное, десятичное и двенадцатикратное. Но число остается тоже, когда и умножается: напр. семьдесят или семьсот, или, столько раз на самого себя: напр. семь раз семь или десять раз десять. Означают же они или совершенство, или часть целаго, или простую совокупность. Совершенство: как напр. семь духов, семь церквей (Апок. 1, 4. 11). Или напр. говорит: седмерицею днем хвалих (восхвалю) Тя (Пс. 118, 164). Или: седмижды только женится (recipiet, возьмет, поемлет, т. е. жену) в сем веке (Матф. 22, 25 слл.). To же самое — с числом десятеричным, по словам другаго евангелиста: аще не приимет сторицею ныне во время сие [64] (Марк. 10, 30). И Даниил заключил безчисленное множество ангелов и неба, или Церкви, в десятеричное число, говоря: тысяща тысящ служаху Ему, тмы тем предстояху (Дан. 7, 10). И Давид: колесница Божия, — говориг, — тмами тем [65] (Псал. 67, 18). И обо всем времени, Давид же: в тысящи родов (в тысячу веков, in mille saecula) (Псал. 104, 8). Обо всей Церкви употреблено также и двенадцатикратное число — 144000 (14400) и обо всех народах говорится как о двенадцати коленах (Апок. 7, 7 слл.), подобно тому как у Матфея: судяще (будете судить) обеманадесяте коленома Израилевома (Матф. 19, 28). — Часть целаго: потому что точное время (certum terapus) определяется истинными числами. Так напр. в Апокалипсисе говорит: имети будете скорбь до десяти дний (Апок. 2, 10) между тем как это означает: до конца. Но что семьдесят (летъ) в Вавилоне — тоже самое время, это доказывать пока несвоевременно. — Кроме истинных чисел, Писание часто сокращенно обозначало различныя времена и различными другими числами. Так напр. вышесказанное время названо часом: последняя година (час, ὥρα) есть (1 Иоан. 2, 18), — днем: се ныне день спасения
