Книга о Башкирии - [8]
Лев Николаевич Толстой впервые побывал среди башкир в 1862 году. Он основал здесь небольшое имение, в которое думал насовсем переселиться из Ясной Поляны.
Приехав сюда вторично, он писал домой: «Башкиры мои все меня узнали и приняли радостно. Но, судя по тому, что я увидел вчера, у них совсем не так хорошо, как было прежде».
Толстой не раз бывал среди башкир и после, изучал их обычаи, организовывал сабантуи, лечился кумысом, дружил с крестьянами.
В 1872–1873 годах Поволжье и Урал страшно голодали. Великий писатель опубликовал письмо с призывом помочь голодающим. Было собрано около двух миллионов рублей и более двадцати тысяч пудов хлеба. Башкиры до сих пор с благодарностью вспоминают эту неоценимую помощь своего большого друга.
Почти в сорока произведениях Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка есть упоминания о башкирах. И вот каким встает в его романе «Хлеб» башкирский аул: «Башкиры голодом вымирали каждую зиму, так сказать, нормальным образом, а теперь получилось нечто ужасное. Половина башкирских изб пустовала…»
Наблюдал жизнь «башкир, хороших степных людей» Алексей Максимович Горький. Лечился башкирским кумысом Антон Павлович Чехов…
Вряд ли отыщется земля, о которой в русской литературе было сказано столько горьких слов! Каждый русский писатель мог бы присоединиться к словам своего собрата Николая Александровича Крашенинникова, который, наблюдая башкирскую действительность тех лет, с душевной болью восклицал: «Что за жизнь, на смерть похожая?» — и назвал свою книгу так: «Угасающая Башкирия».
Жизнь башкирского народа заставила Глеба Ивановича Успенского написать свои страшные слова:
«Пропадет башкир, пропадет! Беспременно пропадет этот самый башкир!»
Удивляет и трогает этот факт: народ, не имевший даже своей письменности, был уже воспет в великой литературе.
Ужасающее положение башкир не могло пройти мимо внимания Владимира Ильича Ленина. У него есть упоминание о том, как «колонизаторы» сводили корабельные леса и превращали «очищенные» от «диких» башкир поля в «пшеничные фабрики».
«Это — такой кусочек колониальной политики, — писал Владимир Ильич, — который выдержит сравнение с какими угодно подвигами немцев в какой-нибудь Африке».
Каким же ты был страшным, День Вчерашний!
Да, о тебе надо знать, чтобы оценить счастье нашего дня.
Традицию русской свободолюбивой литературы продолжила литература советская.
Русские писатели после Октября также пристально следили за жизнью башкирского народа, радовались его победам, помогали его нарождавшейся литературе.
Дмитрий Фурманов и Константин Федин, Алексей Толстой и Сергей Есенин, Константин Тренев и Степан Злобин, Александр Прокофьев и Павел Бажов, Константин Симонов и Михаил Дудин, Илья Эренбург и Мариэтта Шагинян, Семен Кирсанов и Владимир Луговской, Вячеслав Шишков и Леонид Соболев, братья Тур и два Сергея Смирнова…
Они писали об участии героев-башкир в гражданской и Отечественной войнах, о вдохновенном труде и большом гостеприимстве башкир.
Хочется привести слова Демьяна Бедного. Одно лишь его высказывание опрокидывает пророчества тех, кто считал, что выход башкиру из его ужасной жизни один — могила.
Поэт назвал свое произведение «Дикая Башкирия». Вначале приводится разговор царя со своим приспешником:
Главный бой Чапаева
В Уфе советская власть была провозглашена 8 ноября 1917 года.
А с июня 1918 года по Башкирии покатилась волна гражданской войны.
Врагам революции удалось захватить всю ее территорию.
Против белогвардейцев и их союзников поднялся трудовой народ. В разных краях Башкирии были организованы пролетарские отряды.
Партизанская армия под командованием выдающегося полководца Василия Константиновича Блюхера совершила свой знаменитый рейд по тылам врага.
Страна узнала других героев гражданской войны и среди них Александра Чеверева, братьев Кашириных, Василия Ивановича Чапаева.
В наши дни седовласые ветераны Октябрьской революции, живущие в Башкирии, нередко собираются на свои встречи.
Они делятся воспоминаниями о героической молодости, учат своих внуков непоколебимой верности революционным идеалам.
Для того чтобы посетить места памятных боев, приезжают в Башкирию герои гражданской войны, их дети и из других уголков страны.
Недавно в Уфе гостил сын легендарного героя — генерал-майор артиллерии Александр Васильевич Чапаев. Это уже немолодой человек, сам ветеран войны.
Александр Васильевич побывал во многих исторических местах Уфы, съездил в поселок Красный Яр.
Опытный военачальник оглядел излучину Белой и, улыбаясь, сказал:
— А правильно выбрал отец место для переправы своей дивизии. Хоть и не учился в академии, а операцию провел безукоризненно. — Обращаясь к ребятам, обступившим его, добавил: — Только не подумайте, что я агитирую против учебы. Отец как раз все время жалел, что не смог получить хорошее образование.
Личная жизнь людей, облеченных абсолютной властью, всегда привлекала внимание и вызывала любопытство. На страницах книги — скандальные истории, пикантные подробности, неизвестные эпизоды из частной жизни римских пап, епископов, кардиналов и их окружения со времен святого Петра до наших дней.
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
В сборнике собраны статьи польских и российских историков, отражающие различные аспекты польского присутствия в Сибири в конце XIX – первой четверти XX вв. Авторами подведены итоги исследований по данной проблематике, оценены их дальнейшие перспективы и представлены новые наработки ученых. Книга адресована историкам, преподавателям, студентам, краеведам и всем, интересующимся историей России и Польши. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Настоящая книга явилась плодом совместного творчества известнейших ученых-кельтологов, Майлза Диллона и Норы Чедвик. Это обобщающий и в некотором роде подытоживающий труд, вместивший все наиболее важные данные и сведения, собранные кельтологией к середине 60-х годов XX века. Наряду с широчайшим охватом материала великим достоинством этой книги является истинно научный подход авторов, основывающих свое изложение только на достоверной и проверенной информации, скрупулезном и тщательном анализе и сопоставлении источников.
Говоря о своеобразии Эфиопии на Африканском континенте, историки часто повторяют эпитеты «единственная» и «последняя». К началу XX века Эфиопия была единственной и последней христианской страной в Африке, почти единственной (наряду с Либерией, находившейся фактически под протекторатом США, и Египтом, оккупированным Англией) и последней не колонизированной страной Африки; последней из африканских империй; единственной африканской страной (кроме арабских), сохранившей своеобразное национальное письмо, в том числе системы записи музыки, а также цифры; единственной в Африке страной господства крупного феодального землевладения и т. д. В чем причина такого яркого исторического своеобразия? Ученые в разных странах мира, с одной стороны, и национальная эфиопская интеллигенция — с другой, ищут ответа на этот вопрос, анализируя отдельные факты, периоды и всю систему эфиопской истории.
В книге рассматривается время, названное автором «длинным 1894-м годом» Российской империи. Этот период начинается с середины января 1894 г., когда из-за тяжелого заболевания Александр III не мог принимать министерские доклады и наследнику цесаревичу Николаю было поручено ознакомиться с ними, то есть впервые взяться за выполнение этой исключительно царской миссии. Завершается «длинный 1894-й» второй половиной января – началом февраля 1895 г. В те дни, после выступления Николая II 17 января в Зимнем дворце перед депутациями, четко определился неясный прежде его идеологический курс.