Книга о Башкирии - [13]
Вот какая история у пионера: она уходит не только назад, но и вперед, главным образом вперед.
Дорога пионерии продолжается в героических делах комсомольцев и коммунистов.
Первый орден
На груди Башкирии два ордена Ленина.
Второй орден ей вручили 13 июня 1957 года — в честь 400-летия добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству. Его получила уже республика с высокоразвитым хозяйством и передовой культурой.
Интересно вспомнить, что представляла из себя Башкирия, когда ей вручили первый орден.
Это интересно вспомнить вот по какой причине: порой нам кажется, что все, нас окружающее, всегда было таким.
А ведь не всегда оно было таким.
За все, что нас окружает, люди платили большим трудом, а порой и кровью.
…Прошло полтора десятилетия после Октября.
Все это для Башкирии были очень напряженные годы.
Сказывалась вековая нищета при царской России, разруха, в которую ввергли Советскую страну империалисты в годы гражданской войны.
Башкирии, как и другим бывшим колониям царизма, приходилось особенно трудно: за строительство новой жизни она бралась на совершенно пустом месте, разоренной и отсталой.
И все же рабочие и крестьяне Башкирии очень скоро делами, трудом доказали, что дорога, по которой повела народы ленинская партия, самая правильная.
Башкирские крестьяне уже хорошо знали, что значит помощь советской власти, что означает солидарность всех трудящихся страны.
В голодные двадцатые годы по указанию Ленина было организовано специальное учреждение «Башкирпомощь» во главе с видным большевиком Артемом. С самых разных концов страны протянулись братские руки. Голод, холера, смерть были побеждены.
А потом башкирская деревня стала колхозной. На ее полях начали работать такие машины, о которых она раньше и думать не смела.
Не меньшие трудности стояли перед рабочим классом республики. Железнодорожное депо, небольшие металлургические предприятия и рудники на Урале, мелкие артели — вот и вся индустрия, доставшаяся Башкирии в наследство от прошлого.
Сутулились подслеповатые домишки маленьких, скучных городов. Было время, когда даже в Уфе не знали, что такое водопровод и электричество.
Нелегко было вытащить такие города из грязи. Сегодняшние уфимские ребята не удивляются ни сиянию неоновых ламп, ни асфальту, ни многоэтажным домам. А ведь только в середине тридцатых годов начали асфальтировать и вообще мостить центральные улицы столицы Башкирии. Тогда только еще планировали провести трамвайные пути, канализационные трубы… Сергей Чекмарев, о котором речь пойдет чуть подальше, писал, что в то время вместо легковых такси уфимцы ездили на извозчиках…
Да, сегодняшнее наше окружение кажется нам извечным. А обернешься назад, и окажется, что все это было создано совсем недавно — в годы первых пятилеток и в период послевоенного строительства.
Не все из вас, видимо, знают, что ваши бабушки и дедушки сели за парты в далеко не детском возрасте.
Страна ликвидировала неграмотность.
Культурная революция в Башкирии проявилась особенно ярко: ведь народ ее до революции не имел даже своей письменности. Была разработана письменность, изданы учебники, книги. И вот вся республика села за парты.
В тридцатые годы неграмотных уже не было.
Появилась своя литература, начали работать театры, были открыты первые техникумы и институты.
На месте былых пустырей, а то и просто в голой степи закладывались новые заводы. Росли новые города. В 1932 году была открыта нефть.
Вот тогда-то, в годы первых пятилеток, Башкирия стала на дорогу социалистического строительства, одновременно развивая и сельское хозяйство и индустрию, именно тогда она стала приобретать свой современный облик мощной индустриально-аграрной республики.
И как раз тогда за большие урожаи хлеба и высокий уровень развития промышленности, в 1935 году, Башкирии был вручен орден Ленина.
Конечно, в сравнении с дореволюционной Башкирией это была сказочная страна.
Но в этой «сказочной стране» только-только закладывался фундамент сегодняшнего могущества. Единственным местом добычи «черного золота» был Ишимбай.
Все было впереди у республики, которой орден Ленина был вручен только за первые успехи в социалистическом строительстве. И была уверенность, что все новое и грандиозное, о чем стали мечтать, что начали планировать, в будущем обязательно сбудется.
Эта уверенность исходила оттого, что позади был Октябрь 1917 года, который и открыл перед Башкирией дорогу невиданного расцвета, и были первые пятилетки, которые показали всему миру, что этот расцвет недалек.
С этой уверенностью трудились лучшие люди Башкирии и в промышленности и в сельском хозяйстве. Им и тогда, в мирные годы, приходилось порой платить жизнью за торжество нового. И потому надо помнить об их жизни и об их делах.
Певец первой пятилетки
В мае 1932 года в Башкирию приехал выпускник московского института, зоотехник Сергей Чекмарев.
Тогда в нашей республике было мало своих специалистов, и каждого врача, агронома, инженера ждали с нетерпением.
Чекмареву предложили остаться в Уфе.
Но не затем приехал он на Урал.
Он выехал в новый далекий животноводческий совхоз.
Так спешил молодой заместитель директора, что приехал на место, когда совхоза там еще и не было.
После убийства императора Александра II в американской печати преобладало негативное отношение к русским нигилистам, но после публикаций российских политических эмигрантов-революционеров, отношение к революционерам стало меняться. Критические публикации журналиста Дж. Кеннана о сибирской ссылке подняли в СШа волну возмущения методами борьбы царских властей с революционным движением. В 1891 г. по инициативе С. М. Степняка-Кравчинского (С. Степняка) было образовано американское общество друзей русской свободы В него вошли видные американские общественные деятели Нью-Йорка и Бостона.
Личная жизнь людей, облеченных абсолютной властью, всегда привлекала внимание и вызывала любопытство. На страницах книги — скандальные истории, пикантные подробности, неизвестные эпизоды из частной жизни римских пап, епископов, кардиналов и их окружения со времен святого Петра до наших дней.
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
В сборнике собраны статьи польских и российских историков, отражающие различные аспекты польского присутствия в Сибири в конце XIX – первой четверти XX вв. Авторами подведены итоги исследований по данной проблематике, оценены их дальнейшие перспективы и представлены новые наработки ученых. Книга адресована историкам, преподавателям, студентам, краеведам и всем, интересующимся историей России и Польши. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Настоящая книга явилась плодом совместного творчества известнейших ученых-кельтологов, Майлза Диллона и Норы Чедвик. Это обобщающий и в некотором роде подытоживающий труд, вместивший все наиболее важные данные и сведения, собранные кельтологией к середине 60-х годов XX века. Наряду с широчайшим охватом материала великим достоинством этой книги является истинно научный подход авторов, основывающих свое изложение только на достоверной и проверенной информации, скрупулезном и тщательном анализе и сопоставлении источников.
Говоря о своеобразии Эфиопии на Африканском континенте, историки часто повторяют эпитеты «единственная» и «последняя». К началу XX века Эфиопия была единственной и последней христианской страной в Африке, почти единственной (наряду с Либерией, находившейся фактически под протекторатом США, и Египтом, оккупированным Англией) и последней не колонизированной страной Африки; последней из африканских империй; единственной африканской страной (кроме арабских), сохранившей своеобразное национальное письмо, в том числе системы записи музыки, а также цифры; единственной в Африке страной господства крупного феодального землевладения и т. д. В чем причина такого яркого исторического своеобразия? Ученые в разных странах мира, с одной стороны, и национальная эфиопская интеллигенция — с другой, ищут ответа на этот вопрос, анализируя отдельные факты, периоды и всю систему эфиопской истории.