Книга Натаниэля - [51]
– Ну тут, допустим, скиния… – палец Нафана полз по схеме. – Но тут у тебя остаются ещё святилище. И притвор.
– Да ну какая разница! – воскликнул Соломон.
Он прошёлся туда-сюда, заложив руки за спину.
– Их просто не остановить. – объяснил он. – Им скажешь – «постройте храм» – они приходят и строят храм.
– Финикийцы! – фыркнул Нафан.
– Будь моя воля, – сказал Соломон, – я бы построил такую каменную коробку. Внутри ковчег, вокруг стены.
– Нуу… – Нафан задумчиво почесался. – И что бы это символизировало?…
Соломон посмотрел на него удивлённо.
– Что могут символизировать стены?… – сказал он. – Стены символизируют стены. Я не понимаю, что тут надо символизировать. Вот Храм. Внутри ковчег.
– Храм – это дом Бога. – сказал Нафан. – Он должен что-то символизировать.
– Кому должен, можно узнать?… – спросил Соломон язвительно. – Храм – это Храм. Бог живёт где захочет. Или ты думаешь, Он туда переедет, поставит на окошке георгины, курочек заведёт?…
– Зачем курочек?… – удивился Нафан.
– А почему нет? – сказал Соломон. – Что-нибудь будут символизировать.
– Так. – сказал Нафан. – Бог-то конечно может жить, где захочет.
– Спасибо, что разрешил… – проворчал Соломон.
– Но люди-то к нему будут приходить в Храм… – продолжил Нафан.
– Печально, правда? – сказал Соломон. – Вместо того, чтобы искать в сердце своём…
– Вот! – Нафан ткнул Соломона пальцем в грудь. – Как искать в сердце? Сердце есть мускулистый орган. Видишь. Ты уже сам используешь символы. Хоть ты разбейся, а символы нужны.
– Я сказал, идолов не будет!… – воскликнул Соломон.
– Ну что идолы-то. – сказал Нафан. – Идолы и не нужны. Но нужно как-нибудь объяснить, что тут Дом. Что это храм всех народов мира…
– Можно написать. – сказал Соломон. – Большими такими буквами. Или человека поставить, чтобы растолковывал.
– Боже, какой же ты скучный! – воскликнул Нафан. – Вот, смотри!…
Он показал царю на высокую менору у стены.
– Вот, видишь светильник? Знаешь, что символизирует?…
– Он что-то символизирует?! – поразился Соломон.
– Это Мировое Древо. – сказал Нафан.
– А у нас есть какая-нибудь мебель, которая ничего не символизирует?… – спросил Соломон.
– Нет. – сказал Нафан твёрдо. – У нас всё что-нибудь символизирует. Предлагаю сделать вот тут бассейн…
– Бассейн тоже что-нибудь будет символизировать?… Дай угадаю – глубину символизма остальных символов?…
– Бассейн будет символизировать воды мира.
– Очень сложный символ. – покивал головой Соломон. – Действительно, воды мира – это достояние народов мира. И очень практичный символ, из него можно брать воду для символической поливки…
– А почему тут все окна заделаны?… – спросил Нафан, упирая палец в Святая Святых.
– Господь сказал, что благоволит обитать во мраке… – ответил Соломон.
– Ты же говорил, что Господь не собирается там жить…
Соломон подумал.
– Ну, может Он там будет останавливаться проездом… – протянул он. – Ну я думаю, Ему же решать, правда?… Он говорит, мы делаем. Он говорит, мы делаем. Так мы всего и добились.
– Интересная концепция, – проворчал Нафан. – В наше время считали, что Он говорит, мы думаем… Молодёжь…
Соломон скатал план.
– Бассейны, светильники!… – воскликнул он. – Символ на символе. И символом погоняет. Ты гляди! Сам запутаешься и будешь гадать – что есть что и зачем нужна какая-нибудь скамейка!
CXVI
Сатана наклонился и поднял надкушенное яблоко.
– Привет! – сказал он дружелюбно.
– Только не делай вид, что рад меня видеть. – пробурчало недовольно яблоко.
– Только не делай вид, что ты всем недовольно. – сказал Сатана, протирая яблоко о рукав. – Это делают все. Так утомительно…
– Не говори мне о всех! – воскликнуло яблоко. – Все это все, а я – это я.
– Ты-то это ты, – сказал Сатана, – но ты – яблоко. Чем тебе быть недовольным?…
– Ау! Ты слепой или что? Ты не видишь, что меня надкусили?… И, заметь, не доели.
– Тебя это возмущает?
– Разумеется. Это же вопрос сущности бытия. Я росло для того, чтобы валяться надкушенным?
Натаниэль задумался.
– Я думаю, да. Что-то всех так интересует сущность бытия, я прямо…
Яблоко угрожающе зарычало.
– Вот то что ты сказал – это фатализм. – заявило оно. – Проклятый фатализм. Я знаю, что яблоки предназначены для падения и не предназначены для взлётов – но разве яблоки должны быть с этим согласны?…
– Только не говори, что ты рождено для полёта. – сказал Натаниэль, поморщившись.
– Я ничего не говорю про полёт, – возразило яблоко, – но это ведь Вселенная? Так? Все-ленная. Она слишком однобокая для этого своего «Все».
– То есть тебя надо было надкусить с двух сторон?…
– Да не в этом дело! – закричало яблоко. – Почему люди едят яблоки, а яблоки не едят людей?
– Ну в каком-то смысле…
– Только без метафор! Я о буквальном! Где тут все?…
Натаниэль повернул яблоко так, чтобы солнце отразилось в зелёной кожуре.
– Ну есть же правила, – сказал он, – мы все должны следовать правилам…
– Ты хочешь поговорить за правила? Я скажу за правила. Вы тут слышали о периоде вегетации? Нет? Это правило. Период вегетации никак не два дня. Я-то знаю. Или ещё правило – не рвать яблоки с этого дерева. Кто его соблюдал? Ты соблюдал? Они соблюдали? Не говори мне про правила. Иногда у меня складывается впечатление, что все правила для меня, а для всех остальных – что-то другое.
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…