Книга магов - [21]
— Рад видеть тебя, отрок. — Старец накрыл артефакт черным полотенцем. Звон стих, сияние померкло. — Наставляешь слабоумных?
— Имею удовольствие, — кивнул Мускулюс.
— Есть сдвиги?
— Есть. У меня. Скоро умом двинусь и уйду на пенсион.
— Не жалуйся, отрок. Всякий вредитель должен пройти через ад. Ты — не исключение. Учи, и воздастся. Кстати, тебе привет из Сорента.
Андреа ждал этой реплики. Вчера лейб-малефактор вернулся из Сорента, куда ездил для экспертизы документов, прилагаемых к договору. В злополучном договоре, с какого началась история Реми Бубчика, все-таки обнаружилась порча. Мускулюс нашел ее, руководствуясь чистой интуицией, и дал название: «фактор кликуши». Новое слово во вредительстве — сам по себе договор был безобиден, и лишь в сочетании с грядущими приложениями, инструкциями и подзаконными актами порча инициировалась, вступая в действие.
Сейчас «фактор кликуши» тщательно изучался юристами.
— От кого привет?
— От нашего дружка. Он велел отдать тебе лично. Сказал: сам делал…
Порывшись в саквояже, Серафим извлек малый узелок. Не развязывая, выложил на стол, рядом с деревцем. И долго смотрел на «привет», без обычной язвительности во взоре. Так смотрят на пустяк, за которым стоит память и укоризненно грозит пальцем.
А может, укоризна нам лишь чудится.
— Как он? — спросил Андреа, стараясь казаться безразличным.
— Ничего. — В устах лейб-малефактора «ничего» звучало восхитительно, потому что он никогда не говорил «хорошо». — Вполне. Пошел в ученики к пекарю. Бабушка рада: пекарь его хвалит. Еще б не засыпал где ни попадя…
— Это осталось?
— Осталось. Ладно, выдюжит. Дочка пекаря на него глаз положила. — Мускулюс вздрогнул: он не сразу понял, что имеет в виду двусмысленный старец. — А что? Здоровый парень, грудь как у быка… Умишка недостает, так в семейной жизни муж-телепень — самое оно. Полагаю, они уже — кувырк-кувырк. Вот где много ума не надо…
О политике Мускулюс спрашивать не стал. Он и так знал: граф д’Ориоль в почетной ссылке, Карл Строгий по-прежнему на троне. Хотя в герцоге с той поры что-то надломилось — вместо нового шута завел квартет трубадуров, слушает сентиментальные лэ и канцоны. Налоги снизил, воевать разлюбил.
Говорят, долго не протянет.
— Ты хоть посмотри, что там, — старец кивнул на узелок. — Я всю дорогу страдал. Хотел заглянуть, так читать чужую корреспонденцию — грех. Не томи, дай насладиться…
Андреа Мускулюс развязал концы платка, в который Реми Бубчик завернул подарок. И вздрогнул. На платке лежал третий глаз. «Прободная язва» — белый зрачок в синем круге. Лазурная кромка, пара черных лепестков. В центре зрачка застыла капелька крови…
Его бросило в пот. Страхи, от которых он в последнее время не спал по ночам, крылатой оравой вырвались наружу. И сгинули, должно быть, навсегда. Синий круг, лазурная кромка — сахарная глазурь по тесту. Белый зрачок — творог. Черные лепестки — край на разломе подгорел. Капля крови — ягодка клюквы.
На платке лежала ватрушка.
Генри Лайон Олди
Мы плывем на Запад
Tribute to J. R. R. Tolkien and his continuers[1]
— Ты кто? — в ужасе спросил Элронд.
Владыка Раздола, не знавший страха в битвах тысячелетий, пятился назад, рискуя свалиться в море. Вокруг него ошеломленно молчала Серебристая гавань. Изящные суда в пене белоснежных парусов, друзья по оружию, жены и дети, все, кто пришел проводить уходящих навеки, — казалось, небо и то затаило дыхание.
— Ты кто? — повторил носитель кольца Вилья.
— Эльф! — каркнуло существо. Оно словно только что выбралось из подземелий Барад-Дура, где Черный Властелин, хохоча, веками мучил его. — Нуты, дядя, даешь! Разуй гляделки! Эльфы мы, потомственные…
Существо приплясывало на полусогнутых ногах, временами зависая в воздухе, как если бы ничего не весило. Минуту назад оно шустро ковыляло по доскам во главе целой толпы незваных гостей. Тело уродца было полупрозрачным. Кончик носа алел спелой малиной. Щеки густо испещрили склеротические жилки.
Вне сомнений, уродец чего-то ждал от владыки. Под красными глазенками набрякли мешки цвета туч над Мордором. Мутный взгляд вперился в Элронда. Изо рта на всю гавань несло перегаром.
— А ты кто? — пытаясь сохранять хладнокровие, спросил Элронд у второго визитера.
— Ну, эльф! — с вызовом рявкнул тот. — Мне каюту на троих!
Пепельно-серые, сплошь в перхоти, волосы нахала падали
ниже плеч. Он был смугл кожей, походя на уроженца Мустан-грима. Черные вывороченные губы лишь усиливали сходство. Из-под верхней торчали клыки, достойные ночного упыря, кровожадного обитателя Могильников. Глаза горели двумя желтыми плошками. В них читалось намерение выгрызть требуемую каюту хоть у самого Балрога, явись демон на причал.
За спиной чернокожего висел кривой меч без ножен.
— Почему на троих?
— Бабы со мной! Любовь! У меня если любовь, одной бабы никак не хватает…
Он выхватил из толпы двух женщин, похожих на него как две капли воды. Разве что клыки у дам были длиннее и острее. С кончиков, напоминающих иглы, капала слюна. Губы первой красавицы, разбитые молодецким ударом кулака, висели оладьями. Под глазом второй виднелся кровоподтек — хорошо различимый, несмотря на цвет кожи.
