Книга Легиона - [2]

Марго для начала решила провести тщательный обыск в квартирах всех жертв (она упорно не соглашалась считать их просто самоубийцами). Но обыск абсолютно бесполезен, если не знаешь, что ищешь. Письма с угрозами?.. Это было бы идеально, однако оперативники их наверняка бы заметили при осмотре мест происшествия: ведь это первое, после орудия самоубийства, что ищут в таких случаях. И вообще, на прямые свидетельства связи между жертвами и насильниками она не рассчитывала, но надеялась найти повторяющиеся обстоятельства — посещение одних и тех же собраний, членство в клубах и обществах, поездки в одни и те же места, наконец, общих знакомых или хотя бы корреспондентов по переписке. Марго тщательно продумала предназначенный для оперативников список искомого: письма (любые, но не более двухгодичной давности), записные книжки, блокноты, бизнес-календари, кассеты автоответчиков и диктофонов, любые записки или пометки на отдельных листках, пропагандистские брошюры религиозного содержания, символы и предметы сектантских культов (последний пункт был не очень конкретным, и Марго против него сделала пометку: «По усмотрению старшего в группе»).

Пока шла канитель с обысками, случилось еще три самоубийства, и на эти свежие случаи Марго выезжала лично.

Улов оказался никудышным. Все жертвы относились к разным слоям общества как по материальному достатку, так и по уровню образования и роду занятий. Ни о каких общих клубах не было и речи, и совпадений в знакомствах тоже не выявилось. Но Марго продолжала упорно перебирать и перекладывать на своем столе ворох бумаг, некогда что-то значивших для теперешних покойников, и в конце концов была вознаграждена скромным успехом. Один и тот же телефонный номер обнаружился у двух разных людей — у молодого банковского служащего и футбольного тренера. В записной книжке банковского юнца встречались исключительно женские имена — по-видимому, это была специализированная «амурная» книжка. Имя Наташа значилось девять раз подряд, с разными номерами телефонов. Как же он их различал, успела удивиться Марго, но выделенный ее памятью набор цифр соответствовал имевшемуся в этом ассортименте в единственном экземпляре имени Лола. И тот же набор цифр без имени или иных пояснений содержала полустертая карандашная запись на полях рекламного проспекта «Адидас», найденного у тренера. Зацепка, конечно, ничтожная, но ценная в силу единственности, и Марго начала разматывать эту ниточку с максимальной бережностью.

Телефон принадлежал некоей Ларисе Паулс, двадцати шести лет от роду, незамужней, с высшим образованием. Род занятий — предприниматель, акционер и член совета директоров солидного страхового общества.

Получив почти без усилий санкцию прокурора, что само по себе уже было определенным успехом, Марго установила за ней наблюдение. Но, увы, результаты его не вписывались в рабочую версию Марго. Девица проживала одна в шикарной трехкомнатной квартире на Петроградской стороне, для уборки которой нанимала приходящую прислугу, и разъезжала в красной «БМВ», не стесняясь нарушать правила дорожного движения. День она проводила в офисе, причем, как удалось установить Марго, в делах отличалась прижимистостью, а ужинала чаще всего в ресторанах, чуть не каждый день с разными мужчинами, которых затем увозила к себе домой и оставляла на ночь. При этом время от времени она выставляла своих партнеров на улицу, иногда — почти сразу по приезде, а иногда — и посреди ночи.

Марго еще с детского дома недолюбливала людей зажиточных и респектабельных, а уж эту шалаву она просто возненавидела. Вообще к потаскухам она относилась терпимо — чего там, дело житейское, и все мужики сволочи. А проституткам и вовсе сочувствовала, даже порой в их пользу слегка подтасовывая следственные факты. Но эту… Единственное обстоятельство, говорящее в ее пользу, было то, что она брала на ночь всегда одного и только одного мужика — это можно было посчитать за достоинство ввиду отсутствия иных добродетелей.

Однако, как ни относиться к подозреваемой, против фактов переть трудно. О религиозных сектах здесь не могло быть и речи, и любое предположение такого рода было бы смехотворным. И вообще, уверенность Марго в том, что эта шлюха может иметь отношение к самоубийствам, поколебалась, но она продолжала вести наблюдение, надеясь на новые факты и за отсутствием других нитей. В любом случае вызывать ее для допроса не имело смысла — наличие своего телефона у двух покойников можно было легко объяснить совпадением или вообще не объяснять, а девчонка за словом в карман не лезла, и у нее наверняка был неплохой адвокат. Марго оставалось только выжидать.

Обреченная на вынужденное бездействие, она, как принято выражаться в соответствующей среде, подкапливала материал на Ларису Паулс (в частной жизни именовавшуюся Лолой или Лолитой). Дело двигалось медленно — приходилось в каждой мелочи строго придерживаться законности, иначе с этой потаскухой и ее семейкой неприятностей не оберешься. Папаша — в прошлом-то комсомольский вожак и видный член партии, делегат двух съездов — теперь настоящая акула капитализма. Фактический владелец машиностроительного завода, двух страховых обществ тянет свои загребущие руки теперь и к банку, у которого малость пошатнулись дела. А в телевизионных интервью по старой привычке все еще бубнит о благе народа. Мамаша, кроме игры в преферанс, ничем не интересуется, даже тем, что ее муж, старый хрен, на виду у всех заводит любовниц. Был еще брат, от первой жены отца, видный ученый, работал в Институте генетики — так он уже полтора года, как умер. Марго туда специально сходила вызнать что-нибудь про него — говорят, был рыхлый и вялый, прямо зомби какой-то, умер в сорок лет, а выглядел на шестьдесят. В Институт приходил раз в месяц, на Ученый совет, сидел, молчал, спал на ходу — и притом был окружен общим почтением. Да уж, наука — вещь непростая, что к чему, сразу не разберешься. Для Марго главное, что с сестрой он лет десять контактов никаких не имел.