Книга крови - [27]

– Убирайся! – велел страж. К нему присоединился второй, в то время как двое остальных не трогались с места. – Уходи!

Похоже, каждый, буквально каждый житель ночных убежищ имел на Фурию какие-то планы. Зибенштерн ожидал от неё, что она осуществит его сумасшедшие планы. Федра, несомненно, тоже отвела Фурии какую-то роль. Только что Фурии пришлось прервать жизнь совершенно чужого ей человека, фактически не имея выбора. А теперь перед ней стояли эти стражи и обращались с ней как с неразумным дитятей.

Гнев девочки накатил на неё, словно цунами. Она отступила на три шага назад, так что её лопатки коснулись скалы, и раскрыла сердечную книгу. Наверняка на свете были и другие аргументы, не столь агрессивные, но сейчас она не была настроена миндальничать. Фурия расщепила страничное сердце и молниеносно послала в каждого из стражей по ударной волне. Всё произошло так быстро, что стражи не поняли, что с ними произошло. Только что они стояли перед Фурией, загораживая ей дорогу, – и вдруг, как тряпичные куклы, отлетели в сторону. Девочка не хотела причинять им вред, во всяком случае слишком большой вред, но возиться с ними дальше у неё не было никакого желания. Она почувствовала слабую отдачу после залпа библиомантики. Раньше отдача причиняла ей серьёзное неудобство, сейчас она ощущалась как едва заметное покалывание.

Глубоко внутри Фурии зародилась мысль о том, что всё это было слишком просто. Это могла быть ловушка.

За её спиной возликовали Восьмой сын и Вторая дочь, вскарабкавшиеся за ней по крепостной стене. Они помахали ей на прощание и вновь исчезли за одной из скал. Фурия услышала, как они шагают по осыпи, спускаясь со склона.

Стражи, постанывая, лежали в нескольких шагах от девочки. Фурия отворила металлическую дверь и оказалась внутри горы. Перед ней открылся короткий проход, из которого, в свою очередь, вело полдюжины других дверей, по три с каждой стороны. Из-за одной из них падал слабый свет.

Фурия не знала точно, сколько именно времени прошло с момента её пробуждения в ночных убежищах, однако полагала, что находится здесь уже несколько дней. Три раза за это время она укладывалась спать в одной из каморок бункера, тесной, с четырьмя скрипучими двухэтажными кроватями. В каморке девочка была одна, поэтому могла выбрать себе любую постель. Засыпая, она старалась не обращать внимания на запах плесени, исходивший от матраца.

Бункер был небольшим – всего шесть комнатушек, бог знает сколько лет назад выдолбленных в скале. В тот единственный раз, когда Фурия виделась с Федрой, правительница рассказала ей, что когда-то эта долина и окружающие её горные хребты находились гораздо ближе к порталу – единственному входу в ночные убежища. При отступлении войска Академии разрушили портал, и в течение многих лет весь лагерь постепенно отодвигался от того места, где он находился. Горы в Забытых землях перемещались туда-сюда, словно облака в небе. На каждом шагу без предупреждения могла вдруг открыться зияющая пропасть, а массивные каньоны, напротив, могли исчезнуть всего за несколько часов.

Из одного из дальних помещений доносились голоса. Фурия узнала голос Федры и Зибенштерна. Он тоже был здесь – должно быть, уже вернулся с корабля. Девочка вдруг поняла, что провела в лагере кучу времени.

Она крепче ухватила петушиную книгу и шагнула в открытый дверной проём. Добрую половину комнаты занимал стол, заваленный огромными бумажными полотнищами, покрытыми сложными узорами и формулами, рядами чисел и заметками, написанными от руки, а также бесчисленными стрелками, указывающими во всех направлениях, и географическими обозначениями.

Вокруг стола стояли Федра Геркулания, Зибенштерн и человек в длинном тёмном пальто, последний – спиной к Фурии. Когда девочка остановилась на пороге, он медленно обернулся, – вероятно, почувствовал её библиомантическую ауру. Должно быть, это и был герцог Ментана, хотя он выглядел не так, как человек, появлявшийся на библиомантических обоях её комнаты, когда она читала «Фантастико…».

Ему, должно быть, было около тридцати лет – моложе, чем персонаж, описанный в книге, и Фурия спросила себя, не носит ли он библиомантическую маску. Иначе как это объяснить? Или – что теоретически тоже было возможно – экслибры Зибенштерна были достаточно могущественными, чтобы омолаживать свой облик? Чем больше девочка размышляла на эту тему, тем более вероятным это ей представлялось.

Фигура Ментаны была внушительной, чёрные как смоль волосы доходили ему до плеч, кроме того, он был гладко выбрит, что в ночных убежищах было далеко не само собой разумеющимся. Он олицетворял собой тип итальянского аристократа, а его голубые глаза, казалось, светились, контрастируя с тёмными бровями. Квадратная нижняя челюсть и рельефно вылепленные скулы довершали картину.

– Фурия, – сказала Федра, – хорошо, что ты здесь.

– Стражники не пропускали меня.

– Стражники? – Взгляд Федры омрачился, когда она вопросительно взглянула сначала на Зибенштерна, а затем на герцога.

Губы Ментаны искривились в улыбке.

– Это было сделано по моему приказу. Я счёл нужным проверить силу нашей юной подруги. И её самообладание тоже.