Книга крови 6 - [28]

Стеклянный глаз повернулся:

– Из-за русского?

– Может быть.

– Поверь мне, – сказал Криппс, – у меня есть веские основания быть осторожным с этим человеком.

– Назовите одну.

– Ничто не подтверждено.

– А что у вас есть на него? – наседал Баллард.

– Кое-какие слухи, – ответил Криппс.

– Почему меня не поставили в известность об этом?

Криппс потряс головой.

– Теперь это уже история, – сказал он. – Ты сделал хороший отчет. Ты должен понять, что если все происходит не так, как по-твоему должно происходить, это вовсе не значит, что ты неправ.

– Понимаю.

– Нет, не понимаешь, – сказал Криппс. – Тебя это мучит, и я вовсе не хочу порицать тебя за это.

– Так что же все-таки происходит? Может, мне вообще забыть, что я с ним встречался?

– Это было бы неплохо, – сказал Криппс. – С глаз долой – из сердца вон.

* * *

Впрочем, Криппс вовсе не надеялся, что Баллард последует этому предложению. На следующей неделе Баллард сделал несколько осторожных запросов по Мироненко и в результате понял, что его обычные осведомители получили предупреждение держать язык за зубами.

Так или иначе, новые сведения по этому делу Баллард узнал из утренних газет, в сообщении о теле, найденном в доме возле станции на Кайзердамм. Читая статью, он еще не знал, как увязать это происшествие с Мироненко, но его заинтересовали некоторые подробности. Например, он подозревал, что упомянутый дом использовался время от времени секретными службами, далее в статье описывалось, как две неустановленные личности едва не были задержаны, когда выносили труп. Причем, предположительно, это было запланированное убийство.

После полудня он направился к Криппсу в офис, надеясь выведать у него какое-нибудь объяснение. Но секретарша сказала, что Криппса не было, и не будет – он уехал в Мюнхен по срочному делу. Баллард оставил ему записку с просьбой об аудиенции, когда тот вернется.

Выйдя из офиса на холодную улицу, он заметил, что стал объектом пристального внимания узколицего мужчины с залысинами и смешным хохолком на лбу. Баллард знал, что это питомец Криппса, но не мог припомнить имени.

– Саклинг, – напомнил тот.

– Ну, конечно, – ответил Баллард. – Привет.

– Нам неплохо бы поговорить, если у тебя есть пара минут, – сказал Саклинг. Его голос был таким же сдавленным, как и лицо. Балларду совершенно не хотелось слушать его сплетни. Он уже открыл рот, чтобы отказаться, но тот сказал:

– Я думаю, ты в курсе, что случилось с Криппсом?

Баллард отрицательно покачал головой. Саклинг, довольный обладатель ценных сведений, повторил:

– Нам нужно поговорить.

Они шли по Кантштрассе в сторону зоопарка. На улице было полно людей – обеденное время, – но Баллард почти не замечал их. То, что рассказывал ему Саклинг, требовало полного и абсолютного внимания.

Все было очень просто. Криппс, по-видимому, сам подготовил встречу с Мироненко, чтобы лично убедиться в его искренности. Дом в Шенеберге, который был для этого выбран, уже использовался несколько раз для аналогичных целей, и считался одним из надежнейших явочных мест. Но прошлым вечером обнаружилось, что это не так. Очевидно, кэгэбэшники следили за Мироненко до самого дома, а затем попытались сорвать встречу. То, что произошло дальше, не оставило свидетелей: оба человека из сопровождения Криппса – один из них, Оделл, был старым сослуживцем Балларда – убиты, сам Криппс в коме.

– А что с Мироненко? – спросил Баллард.

– Наверное, его забрали домой, на родину, – Саклинг пожал плечами.

Баллард уловил фальшивую ноту.

– Я тронут, что ты держишь меня в курсе событий, – сказал он. – Но зачем?

– Ведь вы с Оделлом были друзьями, не так ли? Без Криппса их у тебя остается совсем немного.

– Так ли?

– Не хочу тебя обидеть, – быстро заговорил Саклинг, – но у тебя репутация диссидента.

– Объясни.

– Здесь нечего объяснять. Я просто подумал, что тебе следует знать, что произошло. Я сейчас сам рискую головой.

– Валяй, – сказал Баллард. Он остановился. Саклинг прошел еще несколько шагов и повернулся к Балларду: тот стоял, усмехаясь.

– Кто тебя подослал?

– Никто, – ответил Саклинг.

– Кто-то большой мастер распространять придворные сплетни. Я почти поддался. Ты очень убедителен.

На тощем лице Саклинга хорошо был заметен нервный тик.

– В чем меня подозревают? Они что, считают, что я спелся с Мироненко? Не думаю, что они настолько глупы.

Саклинг горестно покачал головой, как врач при виде неизлечимого больного:

– Тебе нравится плодить врагов?

– Такова профессия. Я не перестану спать из-за этого, не надейся.

– Грядут большие перемены, – сказал Саклинг. – Уверен, что скоро ты получишь ответы на все вопросы.

– Засунь свои ответы себе в задницу, – ответил Баллард очень ласково. – Надеюсь, придет время, и я смогу поставить правильные вопросы.

* * *

То, что к нему подослали Саклинга, давало неприятный осадок. Они хотели проверить его, но в чем? Неужели они всерьез считают, что он вступил в сговор с Мироненко, или, тем паче, с КГБ? Он подавил негодование: оно замутняло мозги, а ему требовался ясный рассудок, чтобы правильно разобраться в происходящем. В одном Саклинг был совершенно прав: у него были враги, и без прикрытия Криппса он оказывался уязвим. В таких обстоятельствах можно было придерживаться двух тактик. Можно вернуться в Лондон и там лечь на дно, а можно остаться в Берлине и ждать, каков будет их следующий маневр. Он остановился на втором. Игра в прятки быстро надоела бы ему.