Книга камней - [28]

Робин и Беннет смутились от ее слов, а Тейн внезапно ощутил острую вину. Он был достаточно взрослым, чтобы понять, что его собственный отец разрушил дом этой леди. Впервые он почувствовал реальность тех событий.

— Мне… мне очень жаль, — сказал мальчик.

Ее глаза опять ожесточились.

— Не стоит. Мне было суждено выжить. — Сандаал еще раз обняла Робина. — Между прочим, королева послала меня позвать вас к ужину.

Тейн заупрямился:

— Я хочу ужинать с остальными в большом зале.

— Через год или два, милорд, — ответила девушка, смерив его взглядом. — Взрослые ужинают поздно вечером, когда дети уже должны быть в постели.

Робин засунул в рот грязный большой палец и стал другой рукой крутить волосы Сандаал. Тейн пришел в ярость. Как бы не так, «дети»! Как-никак, у него уже есть настоящая рана, и замечательный шрам, и лошадь Ласонии, быстрая как ветер. Но, с другой стороны, он хотел есть. Это обстоятельство заставило его последовать в замок за остальными.

6

Герцог Госни устал от путешествия, и Джессмин заметила это. Когда ужин в большом зале подходил к концу, он уже подумывал о том, чтобы прилечь. Но у королевы было для него другое занятие, не менее приятное. Она наклонилась к леди Кэт и что-то прошептала ей на ухо, а та в свою очередь передала слова королевы Сандаал, сидевшей рядом. Девушка взглянула на королеву, слегка улыбнувшись и наклонив голову.

— Леди и милорды, — громкий голос Джессмин перекрыл все разговоры в большом зале. — Сегодня я подготовила для вас развлечение: ксенарскую музыку. Леди Сандаал Д'Лелан любезно согласилась сыграть для нас.

Сандаал подобрала юбки, вышла из-за стола и направилась к маленькому стульчику у камина. Служанка принесла ей мандолину из эбенового дерева. Дэви, сидевший рядом с королем, смотрел на нее. Лицо его было спокойно, но зеленые глаза сверкали лихорадочным блеском.

Они казались великолепной парой. Королева прочила за своего герцога многих виннамирских высокородных дам, но ни одна из них не нравилась ей по-настоящему. Вдобавок Дэви был тогда еще молод для женитьбы, но теперь, в девятнадцать лет, он уже мог обзавестись семьей. От такого брака дети получатся умные, красивые и здоровые.

Леди Д'Лелан начала играть, а потом запела на своем родном языке песню о моряках, уплывающих в дальние страны. У нее были сильные пальцы, и она ударяла по пустому звонкому корпусу инструмента между натянутыми струнами. Джессмин обнаружила, что притопывает под столом в такт музыке. Сидевший рядом с королем Великий посланник улыбался с гордостью и одобрением. Когда песня окончилась, послышались негромкие аплодисменты.

Следующую песню Сандаал пела на языке Виннамира без малейшего акцента. Это была известная народная мелодия, и все в зале подхватили напев. Слуги принесли десерт, но еда уже никого не интересовала. Джессмин заметила, что, когда окончилась вторая песня, король подтолкнул Дэви локтем. Юноша слегка покраснел и покачал головой, но Гэйлон продолжал настаивать.

Смущенный герцог поднялся.

— Леди Д'Лелан, — произнес Гэйлон, — мне бы доставило большое удовольствие услышать, как мой герцог будет петь вместе с вами, если вы согласны.

Девушка поклонилась, не вставая с места. Принесли еще один стул и лютню Дэви, инструмент больше мандолины раза в три, хотя не такой красивый. Лютня была весьма старая и видавшая виды, лакировка на ней потрескалась. Когда-то она принадлежала отцу Дэви. Герцог сел рядом с девушкой. Оба были одеты скромно, но элегантно.

— Вы знаете «Desirey ut Veve»? — спросила Сандаал.

Дэви молча кивнул, глядя на струны, щеки его порозовели. Это была ксенарская любовная песня, которую пели на два голоса.

Девушка начала играть, ожидая, что Дэви присоединится к ней, и мгновение спустя он так и сделал, заметно волнуясь. Первый куплет прозвучал без слов: они привыкали к стилю друг друга. Но вот мелодия поглотила герцога целиком, и он погрузился в хрустальные звуки лютни и мандолины. Слушатели для него перестали существовать.

Он запел первым, на ксенарском языке, тихим, но чистым голосом:

Где ты была, о моя любовь,

Где ты была всю ночь?

Если другому ты даришь любовь,

Погубит меня эта ночь.

Сандаал ответила нежным голосом, на другую мелодию:

Не сомневайся во мне, дорогой,

Твоею я буду всю жизнь.

Только страхом погубишь мою любовь,

Только верой ее сохранишь.

Затем их голоса слились в изящной мелодии и замысловатом ритме:

Губы мои лишь для тебя,

Поцелуй твой на коже горит.

Все, что хочу, — прикоснуться к тебе,

И Смерть нас не разлучит.

Перевод на язык Виннамира показался бы неуклюжим. В нем не было слов, которые могли бы верно передать страстность и жар ксенарской песни. Некоторые из присутствовавших так и не поняли ее смысла. Но Джессмин поняла. Она встретилась глазами со своим мужем, и оба ощутили огонь, горевший в этом напеве. Затем королева перевела взгляд на певцов. Они снова пели поочередно, и их глаза тоже встретились. Увлеченные песней, они самозабвенно разыгрывали роли влюбленных.

Их пальцы плясали по струнам, а голоса гармонично сочетались.

Внезапно послышался странный, неземной звук. Джессмин не могла с уверенностью сказать, но это было похоже на магическое эхо Камня, которое она слышала иногда, когда Гэйлон играл на лютне. Король нахмурился.