Книга иллюзий - [62]
Зиммер, сказал он. Сядьте рядом, Зиммер, и выключите свет.
Слабый голос, пробивавшийся сквозь мокроту, сопровождался придыханиями и свистом, и все же я разобрал слова. Буква «р» в конце моей фамилии прозвучала чуть раскатисто, и, выключая ночник на прикроватном столике, я подумал, что, возможно, ему было бы легче, если бы мы продолжили разговор по-испански. Только погасив ночник, я заметил, что в дальнем углу горит торшер с широкополым абажуром из вощеной бумаги, под которым сидит женщина. Поймав мой взгляд, она встала со стула, и тут я сам подскочил – к эффекту неожиданности добавился ее карликовый рост. Она была сродни тому человечку, что открыл мне дверь. Про таких говорят: от горшка два вершка. Кажется, у меня за спиной раздался смех Гектора (или, лучше сказать, тихий сип), женщина же мне молча кивнула и вышла из спальни.
Кто это? спросил я.
Не пугайтесь. Это Кончита. Она член семьи.
Это от неожиданности. Просто я ее сразу не заметил.
Они живут с нами, она и ее брат Хуан. Это наши маленькие глухонемые. Они нам помогают по дому.
Торшер тоже погасить?
Не надо. Тот свет мне не мешает. Все хорошо.
Я сел на стул возле кровати и подался вперед, чтобы быть как можно ближе к шевелящимся губам. Торшер давал не больше света, чем какая-нибудь свеча, но все же можно было разглядеть лицо Гектора, его глаза. Над постелью стояло слабое мерцание – как будто к сереющему воздуху подмешали немного желтизны.
Это всех застает врасплох, сказал Гектор, но я не боюсь. Такой человек, как я, должен быть раздавлен. Спасибо, Зиммер, что приехали. Признаться, не надеялся.
Альма умеет убеждать. Вам давно следовало послать ее ко мне.
Вы вызвали меня из небытия. Моя первая реакция была отрицательной. А сейчас я скорее доволен.
Разве я что-нибудь сделал?
Вы написали книгу. Я прочел ее, и даже не один раз, задаваясь вопросом: почему вы остановили свой выбор на мне? Что вас к этому побудило, Зиммер?
Вы смогли меня рассмешить – вот, собственно, и всё. Во мне что-то открылось. Вы мне объяснили, что жизнь не окончена.
В вашей книге про это ничего не сказано. Вы воздаете должное моим старым работам, моим усикам, но ни слова не говорите о себе.
Мне трудно говорить о себе. Трудно и неловко.
Я слышал от Альмы, что вы прошли через страшные испытания и невыразимую боль. Если я вам помог вынести эту боль, я сделал в своей жизни по крайней мере одно доброе дело.
Я хотел умереть. Кажется, вам тоже знакомо это желание.
Альма поступила правильно, все вам рассказав. Я смешной человек. Бог сыграл со мной не одну шутку, и их надо знать, чтобы лучше понять мои фильмы. Мне интересно, что вы о них скажете. Ваше мнение, Зиммер, для меня очень важно.
В кино я дилетант.
Но вы профессиональный критик. Я читал ваши книги – переводы, монографии о поэтах. Не случайно вы так долго занимались творчеством Рембо. Вы знаете, что это такое – все бросить. Человек, который так мыслит, вызывает у меня восхищение. Вот почему мне важно ваше мнение.
До сих пор вы прекрасно обходились без чужих мнений. Что за внезапная перемена?
Кроме меня, здесь живут еще люди, о которых я должен подумать.
Вы говорите о жене, с которой, как я понимаю, вы все делали вместе.
Верно. И об Альме тоже.
Биография?
Да. Это то, что я обязан ей дать. Я это понял после смерти ее матери. У Альмы почти ничего нет, так почему бы мне не поделиться с ней какими-то своими мыслями. Для нее это неплохой шанс. Я веду себя как ее отец. Это не самое худшее, что могло со мной случиться.
Я думал, ее отец – Чарли Грюнд.
Был. А теперь я. Альма родилась и выросла на моих глазах. Может, книга моей жизни хоть немного облегчит ее жизнь. Это будет, как минимум, интересная история. Пожалуй, несколько абсурдная, но не без интересных моментов.
Вы хотите сказать, что собственная судьба вам уже безразлична. Что вы капитулировали.
Моя судьба всегда была мне безразлична. Да и чего мне опасаться? Что я предстану этаким антигероем? Пускай посмеются. Это будет хороший финальный аккорд – снова заставить людей смеяться. Вы же, Зиммер, рассмеялись. Может, и другие последуют вашему примеру.
Только мы немного разогрелись и наш разговор набрал ход, как в комнату вошла Фрида, и, пока я собирался с ответом на последние слова Гектора, ее рука коснулась моего плеча.
Ему надо отдохнуть, сказала она. Утром вы сможете продолжить.
Быть оборванным вот так, на полуслове, – какой обескураживающий поворот, но что я мог возразить? За каких-то пять минут, что мы провели вместе, он успел меня покорить. Вот уж не думал, что он сумеет так быстро добиться моего расположения. Если умирающий человек обладает таким магнетизмом, каким же он был в свои лучшие годы!
Я знаю, он что-то сказал мне напоследок, но что именно? Простые слова вежливости: Продолжение следует или До завтра, Зиммер. Банальная, ничего не значащая фраза – впрочем, говорящая о том, что он думает о будущем, пусть совсем коротком. Когда я поднялся, он вцепился в мою руку. Помню его холодную когтистую хватку и свои мысли: Мне это не снится, Гектор Манн жив, он держит меня за руку. И дальше: Я должен запомнить эту холодную цапку. Если он не дотянет до утра, это будет единственным доказательством, что я застал его живым.
Натан Гласс перебирается в Бруклин, чтобы умереть. Дни текут размеренно, пока обстоятельства не сталкивают его с Томом, племянником, работающим в букинистической лавке. «Книга человеческой глупости», над которой трудится Натан, пополняется ворохом поначалу разрозненных набросков. По мере того как он знакомится с новыми людьми, фрагменты рассказов о бесконечной глупости сливаются в единое целое и превращаются в историю о значимости и незначительности человеческой жизни, разворачивающуюся на фоне красочных американских реалий нулевых годов.
«Храм Луны» Пола Остера — это увлекательная и незабываемая поездка по американским горкам истории США второй половины прошлого века; оригинальный и впечатляющий рассказ о познании самих себя и окружающего мира; замечательное произведение мастера современной американской прозы; книга, не требующая комментария и тем более привычного изложения краткого содержания, не прочитать которую просто нельзя.
Один человек. Четыре параллельные жизни. Арчи Фергусон будет рожден однажды. Из единого начала выйдут четыре реальные по своему вымыслу жизни — параллельные и независимые друг от друга. Четыре Фергусона, сделанные из одной ДНК, проживут совершенно по-разному. Семейные судьбы будут варьироваться. Дружбы, влюбленности, интеллектуальные и физические способности будут контрастировать. При каждом повороте судьбы читатель испытает радость или боль вместе с героем. В книге присутствует нецензурная брань.
Случайный телефонный звонок вынуждает писателя Дэниела Квина надеть на себя маску частного детектива по имени Пол Остер. Некто Белик нанимает частного детектива Синькина шпионить за человеком по фамилии Черни. Фэншо бесследно исчез, оставив молодуюжену с ребенком и рукопись романа «Небыляндия». Безымянный рассказчик не в силах справиться с искушением примерить на себя его роль. Впервые на русском – «Стеклянный город», «Призраки» и «Запертая комната», составляющие «Нью-йоркскую трилогию» – знаменитый дебют знаменитого Пола Остера, краеугольный камень современного постмодернизма с человеческим лицом, вывернутый наизнанку детектив с философской подоплекой, романтическая трагикомедия масок.
«Измышление одиночества» – дебют Пола Остера, автора «Книги иллюзий», «Мистера Вертиго», «Нью-йоркской трилогии», «Тимбукту», «Храма Луны».Одиночество – сквозная тема книги. Иногда оно – наказание, как в случае с библейским Ионой, оказавшимся в чреве кита. Иногда – дар, добровольное решение отгородиться от других, чтобы услышать себя. Одиночество позволяет создать собственный мир, сделать его невидимым и непостижимым для других.После смерти человека этот мир, который он тщательно оберегал от вторжения, становится уязвим.
Один из наиболее знаковых романов прославленного Пола Остера, автора интеллектуальных бестселлеров «Нью-йоркская трилогия» и «Книга иллюзий», «Ночь оракула» и «Тимбукту».Пожарный получает наследство от отца, которого никогда не видел, покупает красный «Сааб» и отправляется колесить по всем Соединенным Штатам Америки, пока деньги не кончатся. Подобрав юного картежника, он даже не догадывается, что ему суждено стать свидетелем самой необычной партии в покер на Среднем Западе, и близко познакомиться с камнями, из которых был сложен английский замок пятнадцатого века, и наигрывать музыку эпохи барокко на синтезаторе в тесном трейлере.Роман был экранизирован Филипом Хаасом — известным интерпретатором таких произведений современной классики, как «Ангелы и насекомые» Антонии Байетт, «На вилле» Сомерсета Моэма, «Корольки» Джона Хоукса, «Резец небесный» Урсулы Ле Гуин.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.