Книга Иисуса Навина - [20]
проповеди Августин озвучивает для латинского слушателя мысль Климента Александрийского, получившую великое развитие у Оригена и повлиявшую на весь тип христианских толкований: «Имя Иисус, предвозвещенное в законе, было именно предызображением Господа»[187]. «Книга Иисуса имеет целью не столько показать нам подвиги Иисуса сына Навина, сколько начертать нам тайны Иисуса, моего Господа»[188].
Такое истолкование Писания, которое сам Ориген называет «духовным», стремится актуализировать Ветхий Завет для каждого христианина, отделенного от ветхозаветных событий веками и тысячелетиями, научить видеть «сквозь презренную плоть буквы дух смысла». И у Августина можно найти то же: «То, что называется Ветхим Заветом, было дано как свидетельство о некоей другой реальности, грядущей»[189].
26 проповедей Оригена на книгу Иисуса Навина, дошедшие до нас в латинском переводе Руфина, представляют собой «духовный» обзор всех основных событий, описываемых в книге. Согласно Клаудио Стеркалю, эти проповеди, составленные Оригеном в 249–250 годах, во время декиева гонения, являются одним из последних произведений великого интерпретатора, почти его завещанием, «плодом достигнутой им духовной зрелости»[190].
Исключительностью служения, которое было поручено преемнику Моисея – ввести народ Божий в Палестину и (главное) прообразовать своими действиями дела Иисуса Христа – по мысли Оригена объясняется то, что до него никто не носил имени Иисус. «Моисей написал книгу Бытия. В ней читаем об Аврааме и о рожденных от него. Между ними было множество праведников, но никто не был удостоен быть названным Иисус. Ни Авель, ни тот, кто начал призывать имя Господа Бога (Быт. 4:26), ни тот, к которому возблаговолил Бог, кто был восхищен и не увидел смерти (Быт. 5:24), ни Ной, единственный найденный праведным в своем поколении (Быт. 6:8–9), ни сам Авраам, получивший обетование завета, ни его сын Исаак, ни Иаков, запинавший Исава (Быт. 27:36), ни кто-либо из его детей. Моисей был верен во всём доме (Числ. 12:7. Евр. 3:2), но однако и он не был назван
Иисусом»[191]. Иисусом был назван Осия, сын Навин, что для Оригена имеет «духовный» смысл: «…после Моисея был возвышен и принял командование Иисус, не сын Навин, но Иисус Сын Божий»[192].
Тертуллиан, будучи для латинского Запада тем же, чем Ориген для греческого Востока – «отцом отцов», но проклятым впоследствии «внуками» – стоявший у истоков западной экзегетики и догматики, первым по сути церковным писателем на латинском языке, также усматривает в имени Иисуса Навина прообразовательный, тáинственный смысл. Не Моисей, а «Бог назвал его Иисусом, ради тайны будущего имени (т. е. имени Иисуса Христа. – Арс.)»[193]. Для Тертуллиана присвоение Осии имени Иисус происходит для того, чтобы в этом изобразилась тайна Христа: in huius sacramenti imaginem. Латинское «sacramentum», как и слово μυστήριον у греческих отцов, понимается в связи со спасением, которое откроется во Христе. Св. Иларий Пиктавийский будет впоследствии подчеркивать это сакраментальное измерение имени Iesus в связи с будущим искупительным делом (futuri sacramenti ratio) Иисуса Христа[194]. К этой теме с настойчивостью обращается экзегетическая традиция как на Востоке, так и на Западе.
Святитель Кирилл Иерусалимский, экзегезис которого отличается евангельской простотой, рассуждает о прообразовательном значении имени Иисуса Навина, объединяя его с таковым же значением имени Аарона: «Иисус и Христос – два наименования: Иисус, ибо спасает; Христос, ибо священствует (Мессия, = помазанник, от глагола xwm, мазать, кропить. – Арс.). И сие предвидя, божественный пророк Моисей оные два наименования дал двум мужам из среды всех избранных: одного, преемника своей власти Навина, наименовал Иисусом (Числ. 13:17), другого же, брата своего Аарона, назвал Христом (Лев. 4:5. В евр. тексте – xywmh, помазанник, мессия. Здесь просматривается не столько, быть может, знание евр. текста – св. Кирилл еврейским языком не владел – сколько начитанность в Оригене. – Арс.), дабы в двух избранных мужах представить первосвященническое и царское достоинство имевшего придти единого Иисуса Христа»[195].
«Имя Иисуса доставило блуднице (Раав. – Арс.) спасение и прощение грехов… Спасший её Иисус Навин был образом истинного Иисуса», – поучает св. Иоанн Златоуст в проповеди «О блуднице и фарисее»[196]. Таким образом, и антиохийская экзегетическая школа не проходит мимо имени Иисус, настаивает на его прообразовательном значении.
Блаженный Иероним утверждает[197], что Иисус Навин – это образ (typus) Господа не только в действиях, но и в имени (sed etiam in nomine).
Средневековая латинская экзегетика, к примеру Рабан Мавр[198] и Руперт Дейцкий также возвращается к объяснению значения имени Иисуса Навина. У последнего имеется христологическое объяснение имен Иисуса и его отца Навина: «Во-первых, Иисус сын Навин является носителем образа Господа нашего Иисуса Христа на основании интерпретации собственного имени. Ибо “Иисус” значит Спаситель Господень, Наве (благодаря ошибке переписчиков первых манускриптов это ошибочное чтение – “Наве”, “Навин” вместо “Нун”,]vn – кочует от перевода LXX и Vulgat’ы через всех отцов Востока и Запада до позднего Средневековья. – Арс.) значит красота. Итак, кто Иисус сын Навин, то есть Спаситель Господень сын красоты, если не Спаситель единородный Бога Отца, Сын девства?»
