Книга Иисуса Навина - [16]
В интерпретации мидрашей выделяется одна существенная тенденция – анализировать жизнь Иисуса-завоевателя по образцу жизни Моисея-законодателя. Как и Моисей, Иисус оказывается чудесно спасенным из воды: ребенком его проглатывает кит, который затем изблевывает его невредимым недалеко от берега. Гугнивому и медленноязычному Моисею было поручено вывести Израиль из Египта; согласно мидрашам, Иисус Навин был человеком очень невежественным, но его служение Моисею было столь преданным, что Бог вознаградил его, сделав преемником последнего и поручив великую миссию – ввести народ израильский в землю обетованную. Таким Иисус представлен в Мидраш Таннаим[156], наиболее древнем комментарии ко Второзаконию и в некоторых других текстах[157]. Стремление к параллелизму Моисей – Иисус Навин, видимо, имело для таннаев отправной точкой сам священный текст, где этот параллелизм налицо: как Моисей, так и Иисус получают задание непосредственно от Бога; оба шествуют впереди народа, выводя Израиль, первый – из Египта, второй – из пустыни; оба чудесным образом проводят народ через воду, первый – чрез Чермное море, второй – чрез Иордан; оба, наконец, перед смертью дают Израилю обширные наставления. Для нас этот параллелизм очень важен, так по этому же типу выстраиваются два других параллелизма: Моисей – Иисус Христос и Иисус Навин – Иисус Христос. Первый параллелизм берет начало в Новом Завете, второй – в трудах раннехристианских авторов.
Христианское истолкование. Каковы принципиальные линии святоотеческой интерпретации книги Иисуса Навина? Очень схематично можно говорить вместе с Розарио Сконьямильо[158], опирающемся в свою очередь на труды Даньелу, о трех типологических линиях этой интерпретации:
а. «Типология Матфея». Все ветхозаветные пророчества и прообразы исполняются на Иисусе Христе (как это в Евангелии от Матфея). К примеру, победа Иисуса Навина над Иерихоном – образ победы Иисуса Христа над миром. Эта типология раскрывается прежде всего теми христианскими авторами, которые стремились показать последовательность и взаимосвязь между Ветхим и Новым Заветами.
b. «Типология Иоанна». Ветхозаветные образы соотносятся с жизнью Церкви и ее таинствами. Так, переход Иордана рассматривается как прообраз крещения. Этот аспект интерпретации был предпочтителен в тайноводственных катехизисах древней Церкви.
с. «Типология Филона» (психологическая). Как известно, Филон Александрийский – первый, кто применил метод греческой аллегории к истолкованию Священного Писания. Как Филон аллегорически связывал библейские повествования с состоянием человеческой души, так вслед за ним и многие отцы Церкви находили в исторических описаниях Библии описания внутреннего мира человека. К примеру, в битвах Иисуса Навина против ханаанских народов отцы усматривали описания духовной брани против собственных врагов: пороков, грехов, бесов и т. п. Так, Ориген говорит, что хананеев, ферезеев и иевусеев мы носим в себе[159]. Психологический экзегетический метод развивавшийся александрийским, а затем каппадокийским богословием, широко применялся в древней аскетической литературе.
Конечно же, ни одна линия интерпретации не исключает двух прочих: часто у отцов мы встречаем синтез двух, и даже трех моделей.
Соответственно этим линиям интерпретации и строятся святоотеческие толкования книги Иисуса Навина. Основных типов истолкования книги – два: экклезиологический и эсхатологический.
Когда книга прочитывается в экклезиологическом ключе, тогда пустыня – это мир, Иордан – это крещение, земля обетованная – это Церковь: под руководством Вождя-Иисуса верующий его словам водами крещения переходит из пустыни греха в Церковь. Хананеи с их твердынями означают в таком случае духовную брань христианина со страстями.
В символике эсхатологического прочтения Иордан является границей между этой, земной жизнью и будущей, небесной. Воды иорданские – смерть, переход в жизнь вечную, в Небесный Ханаан. Хананеи – злобные бесы воздушных мытарств. Только будучи ведомы Иисусом, мы можем не страшиться смерти, можем вступить в небо.
Оба этих прочтения наряду с конкретно-историческим составят дальнейшую ткань этой работы. Конечно же, ни первое, ни второе не могут охватывать всех деталей повествования книги Иисуса Навина, а затрагивают лишь отдельные события и отдельных персонажей. Но такая схематичность позволяет в какой-то степени разобраться в святоотеческих обращениях к книге Иисуса Навина, часто хаотичных и фрагментарных, когда то или иное событие книги упоминается отцами как бы вскользь, для иллюстрации каких-то других мыслей.
