Книга И. Са - [15]

Я вернулся в барак с чувством покаяния. Взял свой мешок для грязного белья и долго смывал свою же надпись: «херовый неверный». От чего то в тот момент постящиеся в Рамадан мусульмане, особенно святящийся как Николай-угодник Раджа, казались мне светлее, добрее и величественнее чем одноглазый ковбой и толстый Тим.

Хотя на гитарке он жарил почти как Хендрикс.

Нельзя творить добро грязными руками. Плохо выглядет праведность в униформе для быстрого обмена масла.

Столько мыла драгоценного извел, чтобы смыть надпись ставящую меня в один ряд с Американ снайпером. Как же теперь подписать мешок? Хотел написать строчку из Священного Писания, но подумал это будет перебор.

Тогда решил стать на скользкий путь плагиата, как певчий Тим. Похукал на ручку и вывел классическое:.

Долбитесь в рот. Ваш Удав.

Глава 6

Город Парма, штат Огайо, США, и его украинский поселок хотят учредить «сестринские отношения» со Львовом, сообщил сегодня ресурсу Кливленд, мэр города Тим ДеГитер.

ДеГитер также сообщил, что он уже направил письмо с данным предложением мэру Львова. Он подчеркнул, что письмо является еще одним шагом для усиления украинской составляющей в отношениях между Пармой и ее украинский поселком.

Cерега — Кузнецов, но по-украински шпарит аки Коваленко. Зато по английски до Смита ему пока далековато.

— Не стыдно, Серхио?

— Я двенадцать лет на Парме. И нахрена мне тот английский? Так в тюрьме уже набрался — по необходимости.

Сын советского офицера львовского гарнизона, гонявшего бандеровцев почти до начала шестидесятых, вымахал в крепкого западенца с тяжеловесной рамой. Русский. Или украинец русского происхождения? Бред какой.

В отличии от Сереги, Андрий прекрасно владеет и русским, и английским, но со мной общается исключительно по-английски. Он любит Украину всем сердцем, но воевать за нее не хочет «бо вийна не настоящая».

Мои заверения что я «файно разумию украинську» не спасли. Они выслушали пару фраз на моем суржике с ташкентским акцентом и с тех пор так и общаемся: с Серегой по-русски, с Андрийкой — по английски.

Когда я только-только переехал в Кливленд лет тринадцать назад довелось работать с чехом, поляком и двумя литовцами. Все четверо хорошо понимали и сносно говорили по-русски. Но принципиально это скрывали. Обижался на них тогда страшно. В августе восьмого в категорию понимающих, но говорящий только по-английски добавились и местные грузины.

В четырнадцатом крымская кампания ударила и по Парме, Огайо. Так и беседуем теперь — Серега слева — по-русски, Андрюха справа — отвечает ему по украински, а мне по-английски.

Сегодня вечером в течении двух часов в барак вгоняли по одному свежую партию потомков ацтеков и майя — долго они мучали бедного Риза. Я думал какие сильные гены у индейцев — несмотря на испанских конкистадоров большинство мексикан все же похожи на кецалькоатлей, а не на Мигеля Сервантеса Сааведру.

С другой стороны гасторбайтеры все с мелких деревушек и окраин — отсюда и работоспособность и рабская покорность. Ведь их 14 миллионов тут по статиске двухлетней давности. Собрать надо все какие-нибудь сто тысяч и на Вашингтон, как Мартин Лютер Кинг черных водил. Обосрутся ведь хозяева жизни, а то совсем закусили удила, чувствуют безнаказанность.

Нужно добиться, чтобы Пуэрто Рико признали штатом, тогда они смогут голосовать в сенат и конгресс — понятно за испаноговорящих и тогда вопросы с иммиграцией станут решать гуманно, а не способом откатанном нацистами в варшавском гетто.

Мои мысли перебил Серега, который продолжал рассказывать историю, которую в последние пару лет в Огайо я слышал не один раз, да и что греха таить — мог бы рассказать собственную. Останавливают только микрофоны в стенках и потолке Мейфлауэра.

— Однажды обложили они меня как волка! Всю смену пасли — ни на шаг не отходят, изверги. Воду в моечной машине пойду сливать — менеджер за мной. Ссать в тушак, так кто-то из рабочих тут как тут. А меня кумар уже под утро долбить начинает, думая, как жеж блять рвануть сегодня?

— И чего?

— Рванул. А то. В самом конце смены. Убрал магазин, бафарнул, обход сделал с менеджером, переоделся — и на выход. И тут смотрю — вроде отстали они от меня. Мама дорогая! Я как лошадь скаковая — в кустомер-сервис пряма через барьер — в рукава в куртку блоки Мальбара ультра-лайтс сотки — штатадум. Больше чем обычно поднял со злости. И все одно — профуячил в ноздрю и все дела.

Детективы полиции Пармы и отдел по борьбе с хищениями в сети продуктовых магазинов Гигантский Орел вели Серегу почти полгода. Ждали когда наворует достаточно. Делюгу шили. Тут всегда долго разрабатывают, чтоб не отвертеться потом. Аль-Капона несколько лет выпасали.

— Думаешь я не знал? Я чувствовал. И похуй было. Ломка-то она почувствительней будет.

История Сереги хрестоматийна. Пришел через Мексику. Пахал как проклятый на трех работах. Развел с долгами, отстроил подо Львовом домик, купил там же машину и мебель. Ехать все не хотелось, а гроши уже жгли ляжку. После десятилетнего марафона решил оставить одну работу — ночной Орел-гигант.

Постепенно вошел в высший свет Пармы и стал завсегдатаем Юриных посиделок. Панове по субботам сбегали от жен и разнюхивались коксом до утра — с картишками. Попасть в Юрин клуб любителей прожечь носовую перепонку до гайморитных ноток в голосе было так же сложно как в дорогой загородный гольф-клуб. Владельцы украинских магазинов, аптек и лавчонок, автогрузовых перевозок, ресторанов и стройкомпаний даже плюгавенькой владелец пармской газетенки националистов «Голос Украинознамства».