Книга Холмов - [6]

— Отец мой, странник по дорогам мира и судьбам людей, позволь ухватить нити судьбы…

Песочные часы на его шее покачивались и мерцали, молитва Страннику лилась, как тихий шепот. И песок в часах потек назад, снизу-вверх.

Келу было еще расти и расти до возможности действительно обращать время вспять — но обратить один эффект он мог попробовать. Зажмурившись, он скользил по линии судьбы Алейны, видя, что она умрет, если у него не получится. Чувствуя, что, если получится — весь откат за ее судьбу получит он.

Нить судьбы пули была четкая, не извилистая, ровная, как ее полет. Она хорошо тянулась назад — и крепко, можно сказать, намертво сплелась с тонкой, светлой нитью Алейны. Светловолосый тянул темную нить пули, снова и снова, всем телом и всей душой обращая ее вспять, вытягивая свершенное назад, делая его несвершившимся.

Пуля вышла из груди девушки, зависла между дрожащими ладонями Кела. Рана съежилась, кровь из рыжего дуплета втянулась обратно в тело. Хотя рваные прорехи в дублете и рубахе остались нетронуты.

Глаза Алейны широко распахнулись, она крикнула, рывком садясь. Растрепанные волосы цвета угасающего в углях огня, нечто среднее между темно-красным и огненно-рыжим, обрамляли юное лицо. Зеленые глазищи заполнили переживания: боль, подлость засады, смерти, страдание. Нет, не страдание. Сострадание.

— Анна! — воскликнула Алейна, глядя на распростертую, искалеченную подругу. Зажав кровоточащее плечо, она вскочила, будто только что не лежала здесь умиравшая, и бросилась к ней.

Кел развел трясущиеся руки, круглая пуля, целая, не смятая, упала на траву. Никакой раны на самом жреце не появилось. Он остолбенело смотрел на свои ладони. Винсент присел к другу, внимательно его разглядывая, словно искал отдачу.

— Ее не может не быть, — тихо сказал потрясенный Кел, чтобы Алейна не услышала. — Ты посмотри, что я сделал. Я ее по сути оживил. Но не срастил тело и не вдохнул жизнь, а более… — пальцы его двигались, словно перебирая невидимую нить, — …тонким способом. Как после такого может не быть отдачи?

— Боюсь, и отдача будет не такая примитивная, — сумрачно ответил Винсент, который в закономерностях и тайнах магии разбирался лучше остальных. — Ты не с ее раной работал, ты работал с ее судьбой. Вот и отдача будет на твою судьбу. Боюсь, как бы не зеркальная.

Дымчатый кристалл стал почти черным, тьма тяжелела внутри него непроглядным сгустком. Кел поцеловал ведьмин амулет и сунул его под рубаху.

— Отец мой! — вытирая пот, прошептал он. — Каждый раз ты открываешь что-то новое, что изумляет и поражает меня. Позволяешь стать чуточку мудрее. Спасибо тебе.

— А столько еще сокрытого в этом мире нас ждет, — без улыбки добавил маг, глядя на расстилающийся впереди мрачный лес с вырастающими то тут, то там вершинами Холмов.

Яркий свет угас, одновременно с со стоном Анны, и с ранами, затянувшимися у нее на груди.

— Ани, — сказала Алейна, гладя дрожащими пальцами окровавленные волосы подруги. — Мы живы, Ани.

— Жи… вы… — прошептала та, глядя в синее небо.

Дети Чистоты Глава вторая. В которой читатель так и не узнает, что, собственно, это за Лисы. Зато побывает на параде в священном государстве Канзор.

Семидесятый холм окружала тесная чаща; в просветы между стволами едва протиснешься, а некоторые и вовсе уродливо, буйно срослись. Гротескные формы вздувшейся коры, будто и здесь в плену томятся какие-то фантастические монстры, а путник, может лишь гадать по безумию изгибов, какие. Редкие прорехи в этой нерукотворной стене прикрыли заплатки из пышно разросшихся кустов.

Такие рощи густятся темно-зелеными кольцами вокруг большинства Холмов. И, конечно, неспроста. Как-то раз бабка-толоконщица Мирв, заглушив грохочущие жернова и снимая с чана чугунную крышку, с охотой объяснила лисам, почему:

— Не люд эту защить сробил. Эт голмы сами зачищаются, от людев! Шоб глупы да вяселы, гуляны разны, к тварям-низвергам не совалися. А то ведь гуль-гуля шмыг за цепь, внутрь столбов пролезет, ан чудище его цап — и сожрет. Иль того хужей, подомнет буйну голову, замутит взоры, да пойдет бедовый по голмам чудищ высвобождать! Разум какой-есть потеряет… Оттого древы вокруг голмов так и лепятся, так и лепятся… Шоб людев не спускать.

Она погрузила в чан раму с натянутой мелкой сеткой, зачерпнула полную сеть рыхлой желтоватой массы и принялась встряхивать-перетряхивать ее, избавляясь от сока и попутно раскатывая массу равномерным слоем по сети, ловко формуя ее в ровный квадрат.

Старший смотритель Корник над бабкиной наукой надсмеялся:

— Кольцевые рощи? Никакая это не защита, — сказал он, укладывая войлочную подстилку на все еще влажный желтоватый лист бумаги, и накрывая сверху другим листом. — Просто Холмы невероятной магией сверху-донизу пропитаны. Немудрено: внутри каждого спит владыка великий, легендарное чудовище, нежить или архимаг, да из самых могучих. Они сами по себе магию источают, так еще Печать стоит многосильная, вокруг печати защитные обелиски и прочие магические контуры. В каждом Холме по-своему устроено. А сверху всего лежит великая охранная сеть. Как минимум пять тысяч лет уже!